Интересно, на кого эта чушь рассчитана? Деньги очередные пилят? Пужилки распространяют

В Минздраве рассказали о росте числа больных депрессией
06.04.2017

К 2020 году депрессия выйдет на второе место в мире по числу дней нетрудоспособности в течение года, сказал главный психиатр Минздрава РФ Зураб Кекелидзе на пресс-конференции.

"К 2020 году депрессия выйдет на второе место, а некоторые считают, что и на первое место, по дням нетрудоспособности в течение года. Этот прогноз был сделан давно, и это, к сожалению, подтверждается", — сказал Кекелидзе.

Как отметила представитель ВОЗ в РФ Мелита Вуйнович, в Европейском регионе ВОЗ, куда входит и Россия, 40 миллионов человек страдают от депрессивных расстройств. В РФ эта цифра достигает почти восьми миллионов человек, или 5,5% населения.
https://ria.ru/society/20170406/1491625399.html

Психологов приведут к единому стандарту
Директор Центра экстренной психологической помощи МЧС России Юлия Шойгу — о разработке законопроекта о психологической помощи населению
29 мая 2017
Олег Фочкин

В МГУ создана межфакультетская рабочая группа по созданию законопроекта о психологической помощи населению. Основные положения документа будут готовы к осени. Член группы, директор Центра экстренной психологической помощи МЧС России, кандидат психологических наук Юлия Шойгу рассказала «Известиям», для чего нужен этот закон, почему психологов надо сертифицировать и как новый документ изменит жизнь специалистов и их клиентов.

— В чем необходимость нового закона?

— На мой взгляд, закон о психологической помощи станет важной вехой в развитии этого вида деятельности в нашей стране. В первую очередь он нужен, потому что границы и сфера деятельности психологов до конца нигде не определены, поэтому очень часто они смешиваются с медицинской деятельностью. Но это не главная проблема — всё же медицинская психиатрическая и психотерапевтическая помощь имеет четко очерченные юридические границы. Гораздо серьезнее проблема, связанная с услугами, которых на рынке очень много, — экстрасенсорика, магия, парапсихология. Всё то, что нельзя с научной точки зрения назвать видом психологической помощи. А термины при этом используются очень похожие, и люди путаются. Именно поэтому очерчивание сферы деятельности психолога, а значит, и его возможностей очень важно. Чтобы человек понимал, чего он может ждать от специалиста-психолога и чего нет, какие предложения психолога должны насторожить.

Вторая задача этого закона — уточнение прав и обязанностей не только специалиста, но, что особенно важно, — клиента, который обращается за помощью. Сейчас единственная защита клиента — профессиональная ответственность специалиста. Нет ограничивающих факторов по использованию методов помощи, нет ограничений по нераспространению информации о клиенте.

Чтобы создать тот продукт, который устроит профессиональное сообщество, предстоит еще достаточно много работы. Обеспечение прав граждан страны на сохранение психического здоровья и получение квалифицированной помощи — это отправная точка при проработке текста законопроекта, его положений и деталей.

— Проект закона о психологической помощи населению уже был представлен в Госдуме в 2014 году, но не был принят. Что с тех пор изменилось и есть ли шанс, что новый вариант примут в ближайшее время?

— Профессиональное психологическое сообщество в нашей стране достаточно большое — психологи присутствуют во всех сферах деятельности. И очень важно, чтобы сообщество договорилось о принципах существования. А вопросов довольно много: например, роль сообщества в тех случаях, когда психолог совершает профессиональную ошибку или должностное нарушение, которое не соответствует этическим принципам работы.

Надо определить, какие права и обязанности есть у профессионального сообщества для того, чтобы предотвратить или наказать специалиста за проступок. Нужны некие санкции за нарушение тех положений, которые сейчас определены в этическом кодексе психолога. Процесс обсуждения достаточно длителен. Я считаю, лучше не иметь никакого закона на определенном этапе, чем получить и принять сырой проект, который не решит основных проблем и задач.

В 2014-м законопроект не все нюансы учел, и возникла потребность в дополнительной проработке.

— В регионах принимают свои законы по оказанию психологической помощи. В частности, в Ульяновской и Ленинградской областях. Они необходимы или это ошибочный путь?

— Я выскажу свою точку зрения. Принятие таких законов на региональном уровне свидетельствует о назревшей потребности в законе и в регуляции этой сферы деятельности. Хотя я понимаю, что после принятия федерального закона есть большая доля вероятности, что региональные законы потребуют доработки и приведения к единообразию. Но это естественный процесс.

— Нет ли у вас ощущения, что принятие этого закона пытаются ускорить в связи с участившимися случаями суицидов среди детей и подростков и «группами смерти» в соцсетях?

— Это связанные вещи, но не напрямую. Деятельность специалистов-психологов — лишь одна из возможностей снизить угрозу суицида подростков или взрослых людей. Эта проблема серьезная и требует комплексного подхода. Но регуляция деятельности специалистов-психологов влияет на психическое здоровье в целом.

— Сами психологи, обсуждая будущий закон, на форумах задают вопрос: кому из нас придется расстаться с профессией и почему?

— Я бы не ставила вопрос так. Идеи законопроекта не связаны с чисткой рядов, но, когда мы прописываем, кто такой специалист-психолог, — мы в законе предъявляем определенные требования к квалификации. Это уровень образования не ниже высшего. Нельзя работать психологом, окончив двухмесячные курсы. Обсуждается вариант сертификации специалистов. Это не лицензирование и не создание новых государственных органов, но сертификация нужна, и она позволит сообществу принимать в свои ряды новых специалистов. Всё это мы сейчас пытаемся облечь в корректные юридические формы.

— Участвуют ли в обсуждении медики?

— В рабочую группу врачи не входят. Но это пока только создание законопроекта, который должен быть потом оценен, и в первую очередь экспертами-медиками из Минздрава. И юристы помогают нам сейчас соблюсти равновесие со всеми действующими нормативными актами, регулирующими деятельность медицинского сообщества.

— Вы уже затронули тему магов и колдунов. Что будет с их деятельностью после принятия закона?

— Специалисты-психологи не претендуют на наведение порядка во всем мире. Нам нужно навести порядок в собственном сообществе. Нам важно, чтобы человек, приходя на консультацию, понимал — он пришел за помощью к сертифицированному специалисту, профессионалу. Если клиент хочет другого и верит в мистику, он должен осознавать, какой выбор делает. А то включаешь телевизор на передаче «Ваш домашний психолог», а там рассказывают про энергетические потоки и кармические хвосты. В этом случае передача должна называться как-то иначе.

— Когда закон будет принят?

— Мы надеемся, что нам хватит года, чтобы прописать основные пункты. Нам нужно учесть интересы специалистов, работающих в разных областях, и в том числе, чтобы не поставить в трудное положение людей, получивших образование давно, когда действовали совсем другие правила. Я испытываю умеренный оптимизм от того, как идет работа в нашей группе. А когда скелет проекта будет готов, наступит время широкого общественного обсуждения, круглых столов на различных площадках. Мы надеемся, что эти обсуждения начнутся уже с нового учебного года. Тем более что в октябре грядет большое событие — съезд российского психологического общества, на площадке которого мы планируем большое обсуждение.
http://iz.ru/news/718274

В России создается Гильдия защиты медицинских работников
11.07.2017

В Москве состоялось первое заседание оргкомитета Гильдии защиты медицинских работников. Об этом сообщил президент «Лиги защитников пациентов» Александр Саверский. 

В оргкомитет гильдии вошли 27 человек – юристов, адвокатов, врачей, судебно-медицинских экспертов, ученых, общественных деятелей. Сопредседателями организации избраны профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин юридического факультета РГСУ Виктор Колкутин и старший управляющий партнер ООО «Юридическое бюро «Золотое сечение» Асад Юсуфов.

Основная задача гильдии – создание системы защиты прав медицинских работников (врачей, фельдшеров, медицинских сестер) от нарушения прав со стороны работодателей, органов контроля и надзора, пациентов, органов власти. «Сегодня медицинские работники оказались в центре политических реформ государства, когда рыночная экономика часто ставится выше здоровья людей. Это неизбежно отражается на работе всего медицинского персонала, задача которого защищать людей от болезней, помогать им, а не зарабатывать на болезнях деньги. Непрекращающиеся реформы заставили многих наших коллег уйти из медицины, а их нагрузка легла на нас. Нам не хватает не только коллег, но и мощностей, лекарств, оборудования для оказания качественной медицинской помощи. В результате этих событий врачи часто оказываются в конфликтных ситуациях с руководством своих организаций, с пациентами, с органами власти и не защищены ни морально, ни юридически, ни экономически», - отмечается в меморандуме создаваемой организации», - который оргкомитет гильдии просит медицинское сообщество обсудить как предложенный механизм действий.

Членами гильдии могут быть медицинские работники и юристы. Но если с последними проблем не возникает, то медикам еще только предстоит определиться, готовы ли они встать под знамена новой организации. Тем более что параллельно было заявлено о создании в России Лиги защиты врачей. Как пояснил порталу Medvestnik.ru Александр Саверский, процесс создания организации может занять определенное время. «Наша задача, чтобы врачи создали ее сами», - подчеркнул он.

Оргкомитет оставляет за собой право отбора дел для представления прав медицинских работников в гражданском суде. Предполагается, что средства на выполнение защитной функции организация будет получать за счет вступительных и членских взносов.

Чтобы определить готовность медицинского сообщества платить за свою защиту, гильдия планирует проводить опросы, разъяснения, создавать методологии защиты прав, вести отдельные дела медицинских работников. Только после того, как станет ясно, что гильдия сможет обеспечивать себя за счет взносов, она будет зарегистрирована в форме общероссийской общественной организации «Гильдия защиты медицинских работников». Но уже сейчас нуждающиеся в защите в тестовом режиме могут получить консультацию по правовым вопросам.

В состав оргкомитета входят представители субъектов РФ, поскольку имеется заинтересованность в защите прав медработников в регионах.
https://www.medvestnik.ru/content/news/ … nikov.html

03 авг, 16:25
Путин поручил разобраться с криминалом в медицине
Президент назвал прямым нарушением закона ситуацию, когда на бесплатный прием к специалисту человек может попасть лишь через месяцы ожидания, а за деньги — «в любое время»

Невозможность вовремя получить медицинскую помощь, не заплатив врачам, — это прямое нарушение закона, с которым необходимо разбираться, заявил президент России Владимир Путин. В ходе встречи с губернатором Амурской области Александром Козловым глава государству поручил тому разобраться с обращениями жителей региона, поступившими в ходе состоявшейся 15 июня прямой линии.

«Это не только у вас, это, судя по всему, по стране в целом происходит. К специалистам нужно записываться за месяц, талонов нет, а чтобы сдать анализы — за три месяца. За деньги — в любое время. Это криминал», — сказал Путин, передавая губернатору папку с обращениями (цитата по ТАСС).

Президент также указал на недопустимость закрытия медицинских учреждений в небольших населенных пунктах, в результате чего люди лишаются доступа к помощи врачей.

1 августа о сложной ситуации с доступом жителей малых населенных пунктов России к медицинской помощи доложила Путину глава Минздрава Вероника Скворцова. По ее словам, почти 9 тыс. сел и деревень не могут рассчитывать на то, что в опасной для жизни ситуации медик доберется до них хотя бы через час.

В ходе прямой линии Путину также пришлось выслушать жалобы на проблемы с медициной в провинции. В частности, жительница города Апатиты Мурманской области Дарья Старикова пожаловалась на то, что помощь горожане могут получить только в районном центре или даже в Мурманске, до которого пять часов езды.

«У нас скорая помощь не успевает довезти, бывает такое, что не успевает довезти людей. У нас осталось одно только приемное отделение. Не успевают довезти людей. У моей подруги маму не довезли до больницы, мама умерла по пути в карете скорой помощи от инфаркта, женщине не было 50 лет», — сказала девушка.

Саму Дарью Старикову оставшиеся в Апатитах врачи долго лечили от остеохондроза, и лишь после того как она попала в больницу, ей был поставлен диагноз рак четвертой степени.

«Самое главное — это обеспечить доступность. Это задача номер один сегодня в медицине — обеспечить доступность медицинской помощи», — заявил в ответ Путин, пообещав заняться и проблемой Дарьи.

Уже через несколько дней девушка была доставлена на самолете МЧС в столицу, и ее положили в реанимационное отделение Московского НИИ онкологии им. Герцена, а Следственный комитет возбудил уголовное дело по ч. 1 ст. 293 УК РФ (халатность).
Автор: Евгений Калюков.
http://www.rbc.ru/society/03/08/2017/59 … 1905bc35f9

Екатерина Тимофеева, Михаил Югай
Рынок медицинских услуг, долгое время существовавший преимущественно за счет госфинансирования, только начинает активно привлекать частный капитал
Емкость рынка медицинских услуг в России исчисляется десятками миллиардов долларов. В общей структуре расходов на здравоохранение сегмент, связанный с оказанием медпомощи, занимает первое место, примерно в два раза опережая объем сегментов фармацевтических препаратов и медицинский изделий вместе взятых. В 2016 году объем рынка в России составил 2,2 трлн руб., и есть все основания полагать, что к 2019 году медицинские услуги станут одним из самых динамично растущих сегментов рынка здравоохранения с совокупным темпом роста порядка 9%. При этом уровень маржи операционной прибыли в сегменте составляет около 13%, уступая только трем крупным отраслям экономики с максимальной маржинальностью 20,3%.
Исторически сложилось, что основным источником инвестиций на рынке медицинских услуг в России выступало государство, в то время как частные инвесторы долгое время не стремились занять эту нишу. Российский рынок частной медицины по-прежнему сложно назвать сформировавшимся. Доля топ-5 ведущих частных клиник – ГК «Мать и дитя», «Медси», Европейского медицинского центра, «Ава-Петер» и «СМ-Клиники» — не превышает 7%. А выручка крупнейшего игрока – ГК «Мать и дитя» — в 2015 году составила 9,5 млрд руб. (по данным портала Vademecum), что в разы меньше средних объемов бизнеса крупных западных медицинских учреждений.
В то же время, динамика инвестиций позволяет сделать вывод о том, что сегмент медицины становится более привлекательным для частного капитала: объем частных инвестиций в сектор по итогам 2016 года составил порядка 26 млрд руб. – рекордная для рынка цифра. Крупнейшие российские клиники сегодня начинают активную территориальную экспансию и расширяют свои сети в регионах. На рынок медуслуг приходят первые иностранные инвесторы.
Так, в июле 2016 года крупнейшая македонская клиника Acibadem Sistina объявила о планах выступить соинвестором строительства многопрофильного госпиталя в Ростове-на-Дону. В том же году итальянский медицинский холдинг GVM вложил в строительство поликлиники в центре Москвы 10 млн евро и планирует развивать новые медицинские проекты в России.
Пристальный интерес частного капитала к сегменту медицинской помощи в кризисный период закономерен. Рынок медуслуг практически не подвержен циклическим колебаниям, спрос на медицинскую помощь остаётся стабильным даже на фоне макроэкономической турбулентности. Это чрезвычайно привлекательно для инвесторов даже несмотря на то, что вложения в медицину – это «длинные» инвестиции с серьезным сроком окупаемости, который уходит за горизонт 4-5 лет.
Еще один мощный драйвер инвестиций в сегмент — это огромной отложенный спрос на качественные медицинские услуги в России, который уже не может быть в полной мере удовлетворен за счет государственного финансирования. Реальный рост рынка ОМС, согласно прогнозам Правительства, в ближайшие годы останется на уровне прошлых лет, в то время как потребность России в медуслугах будет расти как вследствие естественного процесса старения населения и роста сопутствующих заболеваний, так и за счет совершенствования методов диагностики. Это фундаментальные факторы, которые будут способствовать повышению инвестиционного потенциала рынка медуслуг в среднесрочной перспективе.
Вторая группа факторов – субъективные. Инвесторы все больше предпочитают базовым отраслям экономики высокотехнологичные сегменты, в число которых благодаря развитию инноваций и изменению регуляторной среды входит медицина.
В последние годы в России начался настоящий бум инвестиций в цифровую медицину. Растет интерес к телемедицине, позволяющей врачу и пациенту общаться при помощи приложения, появляются устройства, которые позволяют самостоятельно управлять здоровьем и, как следствие, реже посещать медицинские учреждения. С изменением законодательства в сфере дистанционных медуслуг целый ряд профильных и непрофильных игроков из отраслей телекоммуникаций, хайтека и финансовых услуг объявил о запуске телемедицинских проектов. Один из самых ярких отечественных кейсов – сервис вызова врача на дом Doc+, который в 2016 году привлек $5,5 млн инвестиций от Яндекса и фонда Baring Vostok. В марте 2017 года о выходе на рынок телемедицины объявили МТС и «Медси», а в апреле дистанционные медконсультации запустила группа «Ренессанс страхование» совместно с сетью клиник «Доктор рядом». Об амбициях на рынке онлайн-медицины заявил Сбербанк, который сейчас ведет переговоры о покупке сервиса для поиска врачей DocDoc.
Среди традиционных моделей медпомощи можно выделить два сегмента: поликлинический (амбулаторное обслуживание) и госпитальный (стационарное обслуживание). Приоритеты инвесторов по отношению к этим сегментам эволюционировали с течением времени. Исторически частная медицина в России начиналась с фокуса на поликлиническое звено. Это связано с гораздо меньшим «входным» порогом инвестиций и понятными моделями работы, которые можно реализовать в относительно короткие сроки. Достаточно лишь взять здание в аренду, оборудовать кабинеты, нанять врачей и начать оказывать услуги. Сегодняшние лидеры частной медицины начинали с этих простых шагов, впрочем, и сегодня на рынке преобладают поликлинические игроки.
В отличие от поликлинического, госпитальный сегмент требует в разы больше инвестиций и времени. Как правило, для госпиталей необходимо строить специальное здание. По этим причинам компании, которые имеют госпитальный бизнес, сегодня можно пересчитать по пальцам. Однако в последние годы ситуация меняется: на фоне насыщения рынка игроки с поликлиническими моделями начали задумываться о внедрении новых моделей или о дополнении уже существующих. С 2015 года инвестиции на рынке медуслуг стали идти именно в госпитальную часть: стационары активно открывают «Медси», «Семейный доктор» и другие компании. С точки зрения частных коек рынок постепенно становится более наполненным, и в будущем можно прогнозировать дальнейшее развитие этого сегмента.
Третье важное направление связано с уже упомянутой цифровой составляющей медицины. Потребители медуслуг становятся все более образованными с точки зрения доступа к технологиям, поэтому клиники вынуждены быть в тренде. Многие игроки стали задумываться, например, о том, как при помощи современных гаджетов перенести лечение пациента на дом, в более комфортные условия, и сократить количество дней, которые пациент проводит на госпитальной койке. К слову, сегодня в России этот показатель в среднем составляет 12 дней, в то время как на Западе всего 2-3 дня.
Наиболее активно инвестируют в медицинский бизнес частные инвестиционные фонды, которые, впрочем, редко берут контрольный пакет в проектах, и крупные непрофильные инвесторы. Последние используют здравоохранение для диверсификации вложений свободных средств со стабильным уровнем маржинальности. Кроме того, медицина открывает отличные возможности для масштабирования бизнеса: первый построенный объект может в дальнейшем развиваться как сеть медицинских учреждений.
Одна из самых перспективных моделей реализации инвестиционных проектов в сфере медуслуг – частно-государственное партнерство. И хотя в России в силу разных причин пока нет очевидных историй успеха, именно такой формат разделения рисков между частным инвестором и государством может в будущем стать стимулом для системной модернизации сегмента медпомощи. Одним из проектов является Московский международный медицинский кластер, который строится на территории «Сколково». Объем государственных инвестиций в кластер составляет около 10 млрд рублей, которые используются для строительства пилотных объектов – диагностического и терапевтического корпусов, а также сопутствующей инфраструктуры. Всего в кластере планируется построить до 15-20 объектов (преимущественно специализированных клиник) с привлечением в качестве операторов ведущих международных медицинских игроков. Потребность проекта в частных инвестициях оценивается в 90 млрд руб.
Такая модель должна стимулировать приток в российскую медицину иностранных игроков и инвесторов. Прежде всего, за счет особого правового режима. В 2015 году был принят федеральный закон ФЗ-160, который упростил систему регулирования медицинской деятельности для иностранных участников кластера и снизил административные барьеры, которые остаются существенным препятствием для прихода в сегмент крупных международных клиник и госпиталей. Согласно ФЗ-160, клиники из стран ОЭСР смогут применять в кластере протоколы, технологии и препараты без получения разрешительных документов в России. Также будут сняты ограничения для работы иностранных специалистов.
Дополнительными возможностями для инвесторов на территории кластера могут стать вложения в НИОКР, ориентированные на повышение качества лечения пациентов. Это, например, персонализированная медицина, которая предполагает разработку для каждого пациента индивидуального плана лечения на основе особенностей его организма, в том числе специфических генетических рисков.
В США в 2015 году на развитие «точной медицины» уже было выделено $215 млн, в России персонализированная медицина развивается в рамках «дорожной карты» HealthNet Национальной технологической инициативы. Другое перспективное направление – трансляционная медицина, которая предполагает ускоренное внедрение достижений фундаментальной науки в практику, сокращая путь «от исследовательской лаборатории до пациента».
Интересно, что приход в Россию медицинских учреждений мирового уровня позволит не только удовлетворить растущий спрос на медпомощь, но и может иметь серьезный социальный эффект для всего российского здравоохранения. Трансфер технологий и стандартов качества извне станет органическим процессом и позволит обновить модели оказания медицинских услуг, чего гораздо сложнее добиться внутренними усилиями системы.
http://www.forbes.ru/kompanii/345349-de … h-v-strane 13.06.2017

Робовладельческий строй
Как мы будем жить при суперкапитализме
04.11.2017, 10:26
Если экономика не свернет с нынешнего пути, возможно, нас ждет суперкапитализм с супернеравенством. Доля трудовых доходов будет стремиться к нулю, а доля доходов от капитала, наоборот, приблизится к 100%. Всю работу станут делать роботы, а большинству людей придется сидеть на пособии.
АЛЕКСАНДР ЗОТИН, старший научный сотрудник ВАВТ
Что такое капитализм, человечество более или менее разобралось. Один из вариантов — это экономика, в которой существенная доля доходов приходится на капитал (дивиденды с акционерного капитала, купонные выплаты по облигациям, рентный доход и т. д.), в противовес доходу от труда (зарплаты). А что же тогда такое суперкапитализм? Это экономика, в которой капитал генерирует все доходы, а труд — почти никаких, он вообще практически не нужен.
Классики марксизма до такой теоретической конструкции в своих работах не доходили: как известно, для Ленина высшей степенью капитализма был империализм, для Каутского — ультраимпериализм.
Между тем будущее, вполне возможно, именно за суперкапитализмом, технологической антиутопией, в которой эксплуатация человека человеком будет упразднена не из-за победы угнетенных классов, а просто за ненужностью труда как такового.
Трудная доля
Труд постепенно становится все менее востребованным. Американские экономисты Лукас Карабарбунис и Брент Нейман в исследовании NBER «The Global Decline of the Labor Share» проследили эволюцию доли труда в доходах с 1975 по 2013 год. Доля эта плавно, но неуклонно снижалась по всему миру — в 1975-м она составляла около 57%, а в 2013-м опустилась до 52%.
Основатель Alibaba: скоро производством будет заниматься искусственный интеллект
Снижение доли трудовых доходов в развитых государствах отчасти объясняется аутсорсингом в страны с более дешевой рабсилой. Закрыл какой-нибудь завод по производству холодильников в Иллинойсе и перевел его в Мексику или Китай — экономия на зарплатах относительно дорогим американским рабочим тут же отражается как снижение доли труда в доходах и увеличение доли капитала, на который теперь трудятся менее привередливые мексиканцы или китайцы.
Другой фактор в пользу капитала: у оставшейся в развитых странах рабсилы снижается поддержка со стороны профсоюзов из-за того, что в новых условиях у них мало козырей для торга: «Вы хотите повышения зарплат? Тогда мы вас закрываем и переводим предприятие в Китай (Мексику, Индонезию, Вьетнам, Камбоджу — нужное подчеркнуть)».
Труд «синих воротничков» стоит все дешевле, что заставляет их выходить на улицы
Однако и в развивающихся странах доля труда также снижается, что плохо сочетается с классической теорией международной торговли (развитие торговли по идее должно снизить долю труда в странах с избытком капитала и повысить ее в странах с избытком рабочей силы)
Объяснение, скорее всего, в трудосберегающих технологических прорывах в отдельных отраслях. А отраслевые изменения транслируются в изменения на страновом уровне (исключение — Китай, где динамика объясняется релокацией рабсилы из трудоинтенсивного аграрного сектора в промсектор). Кроме этого мудреного объяснения есть и попроще: в Китае из рабочих мигрантов из сельских регионов в соответствии с политикой внутренней колонизации выжимают все, что можно выжать. Их заработки хоть и растут, но доля в доходах — снижается.
Бразилия и Россия — среди немногочисленных исключений: в этих странах доля труда против общемирового тренда незначительно, но выросла.
Экономисты МВФ предполагают, что в некоторых развивающихся государствах отсутствие снижения доли труда объясняется недостаточным применением трудосберегающих технологий: изначально мало рутинного труда в промышленности — нечего автоматизировать. Хотя для России, с ее исторически искаженным рынком труда (масса низкооплачиваемых и неэффективных рабочих мест, фактически «скрытая безработица»), это вряд ли может служить единственным объяснением.
Тощий средний класс
Чем оборачивается макроэкономическая абстракция снижения доли труда для конкретного человека? Более высоким шансом выпасть из среднего класса в бедность: значимость его труда постепенно девальвируется, а для среднего класса зарплата — основа всего (в высокодоходных группах все не так плохо). Особенно сильное падение доли труда в доходах отмечается для низко- и среднеквалифицированного персонала, среди высокооплачиваемых профессий, наоборот, рост — как в развитых, так и в развивающихся экономиках. По данным МВФ за 1995–2009 годы, общая доля трудовых доходов сократилась на 7 п. п., при этом доля высокооплачиваемых трудовых доходов выросла на 5 п. п.
Средний класс медленно, но верно, исчезает.
В свежем исследовании МВФ «Income Polarization in the United States» отмечается, что с 1970 по 2014 год доля домашних хозяйств со средними доходами (50–150% от медианного: у половины меньше, у половины больше) уменьшилась на 11 п. п. (с 58% до 47%) от общего числа домохозяйств США. Происходит поляризация, то есть вымывание среднего класса с переходом в низко- и высокодоходные группы.
Так, может, средний класс сокращается за счет его обогащения и перехода в высший? Нет. С 1970 по 2000 год поляризация была равномерной — почти одинаковое число «середняков» поднимались в высший класс и опускались в низший (по доходам). Но с 2000 года тенденция стала обратной — средний класс стремительно опускается в низкодоходную группу.
Поляризация доходов и вымывание среднего класса плохо отражается статистикой неравенства, которая привыкла оперировать коэффициентом Джини. Когда Джини равен 0, у всех домохозяйств одинаковые доходы, когда равен 1, все доходы получает одно домохозяйство. Индекс поляризации равен нулю, когда доходы всех домохозяйств одинаковы. Он повышается, когда доходы большего числа домохозяйств приближаются к двум крайним значениям распределения доходов, и достигает 1, когда некоторые хозяйства не имеют доходов, а доходы остальных — одинаковы (не равны нулю). То есть два полюса без середины между ними. «Песочные часы» с маленькой верхней чашкой вместо типичной для welfare-state «груши» (толстая, вернее многочисленная, серединка между малочисленными богатыми и бедными).
Если коэффициент Джини в США с 1970 по 2014 год повышался достаточно плавно (с 0,35 до 0,44), то индекс поляризации просто взлетел (с 0,24 до 0,5), что указывает на мощнейшее вымывание среднего класса. Аналогичная картина наблюдается и в других развитых экономиках, хотя и не столь явно.
Автоматизируй это
Причины вымывания среднего класса аналогичны причинам падения доли труда в доходах: перенос промышленности в страны с более дешевой рабочей силой. Впрочем, аутсорсинг — уже во многом история. Новый тренд — роботизация.
Недавние примеры. В конце июля тайваньская компания Foxconn (основной поставщик Apple) заявила о планах инвестировать $10 млрд в фабрику по производству LCD-панелей в США, штат Висконсин. Экономиста тут поразит одна деталь — несмотря на колоссальный объем заявленных инвестиций, трудоустроены на фабрике будут всего 3 тыс. человек (правда, с перспективой расширения, так как власти штата настаивают на создании как можно большего количества рабочих мест).
Ради жизни на звезде
Foxconn — один из пионеров нынешней волны роботизации. В Китае компания — крупнейший работодатель, на ее фабриках трудится более 1 млн рабочих. С 2007 года предприятие стало производить роботы Foxbots, способные выполнять до 20 производственных функций и замещать рабочих. В планах Foxconn — довести уровень роботизации до 30% к 2020-му. Более долгосрочный план — полностью автономные отдельные фабрики.
Другой пример. Австрийская сталелитейная компания Voestalpine AG недавно инвестировала €100 млн в строительство завода в Донавице по выпуску стальной проволоки с объемом производства в 500 тыс. тонн в год.
На прежнем производстве компании с таким же объемом выпуска, построенном в 1960-е, было занято около 1000 рабочих, сейчас же здесь… 14 работников.
Всего, по данным World Steel Association, с 2008 по 2015 год, число рабочих мест в сталелитейной индустрии в Европе сократилось почти на 20%.
Производство все меньше нуждается в присутствии человека
Инвестиции в современное производство, видимо, все в меньшей степени будут идти параллельно с созданием рабочих мест (а рабочие места «синих воротничков» и вовсе станут редкостью). Приведенные примеры, где на $3–7 млн инвестиций создается одно рабочее место, резко контрастируют с цифрами, характерными для конца ХХ века (например, база данных по прямым иностранным инвестициям в северо-восток Великобритании с 1985 по 1998 год дает в среднем девять рабочих мест на £1 млн инвестиций).
Полностью автономные фабрики (lights out factories) пока еще экзотика, хотя некоторые компании уже оперируют производствами с нулевой рабочей силой (Phillips, Fanuc). Однако общий тренд ясен: на некоторых предприятиях, а потом, возможно, и в целых отраслях доля трудовых доходов будет снижаться еще более стремительно, чем она снижалась два последних десятилетия. У промышленных рабочих не то что нет будущего — у них уже во многом нет и настоящего.
Обедневшие, но пока трудоустроенные
Вышибаемый из промышленности, экс-средний класс вынужденно приспосабливается. Он худо-бедно находит себе новую работу, что подтверждает и нынешний низкий уровень безработицы, особенно в США. Но за редким исключением работа эта с меньшим доходом и в малопроизводительных секторах экономики (неквалифицированный медицинский уход, соцобеспечение, HoReCa, фастфуд, ритейл, охрана, уборка и т. п.) и обычно не требует серьезного образования.
Будущее нынешнего среднего класса — неквалифицированный труд
Как отмечает экономист MIT Дэвид Оута в статье «Polanyi’s Paradox and the Shape of Employment Growth», динамика рынка труда развитых стран в последние десятилетия — манифестация «парадокса Поланьи». Знаменитый экономист Карл Поланьи еще в 1960-е указывал, что масса человеческой деятельности основывается на «молчаливом знании», то есть плохо описывается с помощью алгоритмов (визуальное и слуховое распознавание, телесные навыки вроде езды на велосипеде, машине, умение сделать прическу и т. п.). Это области деятельности, требующие «простых» навыков с точки зрения человека, но сложных для традиционного искусственного интеллекта ХХ века.
Toп-10 профессий с прогнозируемым максимальным ростом числа рабочих мест в США (2014–2024 годы)
Рост за 2014–2024 годы, тыс. человек    Рост за 2014–2024 годы, %    Медианная годовая зарплата (2016 год), $
Все профессии    9779    6,5    37040
Сиделка    458    25,9    21920*
Сертифицированная медсестра    439    16    68450**
Домашняя сиделка    348    38,1    22600*
Официант    343    10,9    19440*
Продавец    314    6,8    22680*
Ассистент медсестры    262    17,6    26590*
Специалист по работе с клиентами    253    9,8    32300*
Повар    159    14,3    24140*
Менеджер по производству    151    7,1    99310**
Строительный рабочий    147    12,7    33430*
* Профессии с зарплатой ниже медианной.
** Профессии с зарплатой выше медианной.
Источник: Occupational Employment Statistics program, US Bureau of Labor Statistics.
Именно в такие сферы занятости направился экс-средний класс, высвобождаемый из промышленности (что отчасти объясняет парадокс медленного роста производительности труда в США и других развитых экономиках).
Восемь из топ-10 самых быстрорастущих профессий в США за последние несколько лет — низкооплачиваемый, плохо алгоритмизируемый «ручной» труд (сиделки, няни, официанты, повара, уборщики, водители-дальнобойщики и т. п.).
Однако сейчас «парадокс Поланьи», видимо, решен. Роботизация на основе машинного обучения справляется с неразрешимыми ранее задачами (основа которых — визуальное и слуховое распознавание, сложная моторика), поэтому давление на средний класс должно продолжиться, а рост занятости в упомянутых сферах может оказаться временным. Поляризация и дальнейшее падение доли труда в доходах тоже, судя по всему, продолжится.
Цифра не в помощь
Но, может, средний класс спасет новая экономика? «В ближайшие 50–60 лет возникнет 60 млн предприятий малого и среднего бизнеса, которые будут работать через интернет, и лидирующее место в мировой торговле перейдет к ним. Каждый, у кого есть мобильный телефон и собственные идеи, сможет создать свой бизнес — такое предсказание сделал недавно президент китайского лидера интернет-торговли Alibaba Group Майкл Эванс на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Сочи.— Это то, как мы видим будущее: каждая малая компания и бизнес будет участвовать в мировой торговле».
Владелец Alibaba Джек Ма на форуме «Открытые инновации» в Сколково тоже был оптимистичен: «Не нужно беспокоиться о том, что роботы заменят людей. Эта проблема разрешится сама собой. Люди беспокоятся о будущем потому, что не уверены в себе, у них не хватает воображения. У нас нет этих решений сейчас, но в будущем они появятся». Правда, Ма заметил, что люди уже проигрывают искусственному интеллекту: «Нельзя соревноваться с машинами интеллектом — они все равно будут умнее нас. Это все равно что соревноваться с машинами в скорости».
Подтвердить свое предсказание какими-то расчетами Эванс не удосужился. Неужели смартфоны, мобильные приложения и разные другие информационные технологии сулят нам такое прекрасное будущее, уже достигнутое Эвансом и Ма? Возможно. И беспокоиться о том, что роботы кого-то заменят, тоже, возможно, не стоит — если твое состояние оценивается в $39 млрд и масса этих роботов принадлежит и будет принадлежать тебе.
Но вот остальным имеет смысл задуматься. Анализ того, как реально работают мобильные приложения и интернет-технологии и какое влияние они оказывают на рынок труда, говорит о несколько менее радужной картине будущего. В Китае, несмотря на доминирование B2B-приложений Alibaba, пока неравенство только растет, а пробиться небольшим частным компаниям в условиях госкапитализма под надзором КПК становится все сложнее. Зато, если верить цифрам отчетности (ключевое слово здесь «если»), Alibaba подмяла под себя практически всю интернет-торговлю в КНР.
В любом случае Alibaba — никакой не демократизатор и не инкубатор будущих миллионеров, а скорее пример «победитель получает все—компании» в новой цифровой «победитель получает все—экономике».
Или взять другого пионера новой экономики — Uber, приложение, революционизировавшее индустрию такси. Плюсы Uber очевидны (особенно с точки зрения клиентов), и перечислять их нет смысла.
В Uber несколько тысяч сотрудников, а по контрактам на компанию трудятся порядка 2 млн водителей по всему миру. Немногочисленные сотрудники Uber получают неплохие зарплаты, хотя их благосостояние несравнимо с собственниками компании, капитализация которой приближается к $70 млрд (структура непубличная и не раскрывает ни точного числа сотрудников, ни их зарплат, а капитализация оценивается по предложениям долей в собственности частным инвесторам). А вот 2 млн водителей имеют, по данным Earnest, медианный доход чуть больше $150 в месяц. Uber не считает водителей своими сотрудниками и не обеспечивает их каким-либо социальным пакетом: просто берет 25–40% комиссии за контакт водителя с клиентом.
Развитие другой модели
Уже сейчас Uber — классический пример «победитель получает все—компании» в новой «победитель получает все—экономике» (богатейшие компании цифровой экономики, так называемые FANG — Facebook, Amazon, Netflix, Google — такие же). Но останавливаться на этом Uber не собирается: цель — полностью избавиться от слабого звена, 2 млн водителей. Несомненно, машины без водителей — дело ближайших нескольких лет, и акционерам Uber люди окажутся не нужны вовсе: у них будет капитал, которого вполне достаточно, чтобы заменить человека.
Свежий доклад IEA «The Future of Trucks» оценивает потенциал автономных автомобильных грузовых перевозок. Именно они первые подвергнутся автоматизации. Переход на автономную автомобильную перевозку грузов может высвободить до 3,5 млн рабочих мест только в США. При этом водители-дальнобойщики в Штатах — одна из немногих профессий с зарплатой значительно выше медианной и при этом не требующей университетского диплома. Но они новой экономике не нужны.
А потом не нужны окажутся и другие профессии, традиционно считающиеся творческими и незаменимыми,— инженеры, юристы, журналисты, программисты, финансовые аналитики. Нейросети ничем не уступают человеку в так называемом творчестве — могут и картину написать, и музыку сочинить (в указанном стиле). Освоение роботами тонкой моторики убьет и хирургов (работы в этом направлении уже идут: вспомните, к примеру, полуробота-хирурга da Vinci), и парикмахеров, и поваров. Интересна судьба спортсменов, шоуменов и политиков — технически их замещение роботами возможно, но привязка к человеческому в этих сферах представляется довольно жесткой.
Эрозия занятости «белых воротничков» пока не так заметна, но в скрытой форме она уже идет. Вот как обозреватель Bloomberg Мэтт Левин описывает работу Bridgewater, одного из крупнейших в мире хедж-фондов c активами под управлением в $200 млрд: «Сооснователь Bridgewater Рэй Дэлио в основном пишет книги, либо посты в Twitter, либо дает интервью. 1500 сотрудников не занимаются инвестициями. Для всего этого у них есть компьютер! Bridgewater инвестирует в соответствии с алгоритмами, и лишь очень немногие из сотрудников хотя бы примерно понимают, как эти алгоритмы работают. Сотрудники же занимаются маркетингом фирмы, отношениями с инвесторами (IR), и, самое главное, критикой и оценкой друг друга. Основная проблема компьютера в данной модели — удержать 1500 людей занятыми таким образом, чтобы это не мешало его сверхрациональной работе».
Часть «белых воротничков» может оказаться на улице — их труд станет не востребован
Фото: Александр Петросян, Коммерсантъ
Впрочем, действительно высокооплачиваемым «белым воротничкам» новая экономика точно ничем не грозит. Для того чтобы сидеть в раздутом совете директоров крупной компании, часто не требуется вообще никакой физической или умственной работы (кроме, возможно, способности вести интриги). Однако нахождение на вершине иерархии означает, что именно на этом уровне принимаются все или почти все кадровые решения, поэтому корпоративная и высшая чиновническая элита сама себя компьютерами и роботами не заменит. Точнее, заменит, но должность себе оставит, а зарплату повысит. Элита опять же совмещает трудовые доходы со все большими доходами от капитала, поэтому даже маловероятное уничтожение трудовых доходов ее не особенно заденет.
Кого спасет образование
Американский Pew Research Center опубликовал в мае подробный доклад, посвященный будущему образования и работы, «The Future of Jobs and Jobs Training». Методология обзора — опрос 1408 профессионалов в сфере ИТ, экономистов и представителей инновационных бизнесов, из которых 684 дали подробные комментарии.
Основные выводы пессимистичны: ценность образования будет девальвироваться точно так же, как и отдача от человеческого труда,— это взаимосвязанные процессы.
Если человек будет уступать во всем искусственному интеллекту, то и его образование перестанет представлять особую ценность. Чтобы понять это, достаточно простой аналогии, в свое время предложенной футурологом Ником Бостромом, автором книги «Superintelligence». Предположим, что самый умный человек на Земле умнее самого глупого в два раза (условно). А искусственный интеллект будет развиваться экспоненциально: сейчас он на уровне шимпанзе (опять же условно), но через несколько лет превзойдет человека сразу в тысячи, а потом и в миллионы раз. На уровне этой высоты и сегодняшний гений, и сегодняшний тупица окажутся одинаково ничтожны.
Роботы учатся быстрее людей, и в области знаний человек довольно скоро отстанет от искусственного интеллекта
Чем должно заниматься образование в таком контексте, к чему готовить? Рабочие места? Какие еще рабочие места? «После уже стартовавшей революции искусственного интеллекта невозможно будет поддерживать постиндустриальный уровень занятости. Оценки для худшего сценария предусматривают 50-процентную глобальную безработицу уже в нынешнем столетии. Это не проблема образования — сейчас легче, чем когда бы то ни было, заниматься самообразованием. Это неизбежный этап человеческой цивилизации, с которым надо справляться при помощи масштабного увеличения государственного соцобеспечения (например, универсальный безусловный доход)»,— отмечается в докладе.
Стратегия для зайцев
Опрошенные в ходе исследования эксперты указывают на бессмысленность изменений в обучении. «Я сомневаюсь в том, что людей можно обучить работе будущего. Она будет выполняться роботами. Вопрос не в том, чтобы подготовить людей к работе, которой не будет, а в том, чтобы распределить богатство в мире, в котором работа станет ненужной»,— замечает Натаниэль Боренштейн, научный сотрудник Mimecast.
Алгоритмы, автоматизация и робототехника приведут к тому, что капиталу не нужен будет физический труд. Ненужным окажется и образование (искусственный интеллект самообучаем). Или, точнее, оно утратит ту функцию социального лифта, которую хоть и очень плохо, но все же выполняло. Как правило, образование лишь легитимизировало неравенство по цепочке — приличные родители—приличные районы—статусные школы—статусные университеты—статусная работа. Образование может сохраниться лишь как маркер социального статуса для владельцев капитала. Университеты в этом случае, возможно, превратятся в аналоги гвардейских училищ при монархиях до ХХ века, но уже для детей элиты новой «владелец капитала получает все—экономики». Вы в каком полку служили?
От коммунизма до гетто
Неравенство в мире суперкапитализма будет несопоставимо выше, чем сейчас. Огромная отдача от капитала может сопровождаться нулевой отдачей от труда. Как подготовиться к такому будущему? Скорее всего, никак, но, возможно, такой вариант техноутопии — достаточно неожиданная мотивация к выходу на фондовый рынок.
Если доход от труда будет постепенно исчезать, единственная надежда — на доход от капитала: остаться при делах в мире суперкапитализма можно, только владея этими самыми роботами и искусственным интеллектом.
Финансист Джошуа Браун приводит пример своего знакомого владельца небольшой сети продуктовых магазинов в Нью-Джерси. Несколько лет назад тот заметил, что Amazon.com начинает выдавливать мелких розничных продавцов из бизнеса. Лавочник стал покупать акции Amazon.com. Это не было традиционной инвестицией на пенсию — скорее страховка от полного краха. После разорения собственной сети бизнесмен хотя бы компенсировал свои потери выросшими в разы акциями «победитель получает все—компании».
Судьба тех, у кого не будет капитала, в мире суперкапитализма туманна: все будет зависеть от этики тех, у кого капитала, напротив, окажется в избытке. Это может быть или вариация на тему коммунизма для всех в лучшем случае (супернеравенство нивелирует само себя — производительные силы общества будут бесконечно велики); или всеобщий безусловный доход в среднем случае (если сработает тормозящее в последнее время налоговое перераспределение сверхдоходов); или сегрегация и создание социальных заповедников-гетто в случае худшем.
https://www.kommersant.ru/doc/3455179

Бегущие из больниц
14 декабря 2015, 12:19
Екатерина Глебова
Бегущие из больниц
Дефицит кадров в системе здравоохранения достиг впечатляющих масштабов: в отрасли не хватает до 40 тыс. врачей и до 270 тыс. медсестер. Хромает и качество подготовки молодых специалистов. «Известия» решили разобраться, что заставляет начинающих врачей сторониться государственных больниц и поликлиник и удастся ли в обозримом будущем эту проблему решить.
Ежегодно из подведомственных Минздраву вузов выпускается около 32 тыс. молодых специалистов. К 2017 году этот показатель планируется довести до 37 тыс. Однако дефицит кадров в государственных больницах, а особенно в поликлиниках, не сокращается: работать сюда не всегда приходят даже те молодые специалисты, что учились в вузах по целевому набору. Об остальных и говорить нечего. «Вместо пяти терапевтов у меня работают три врача, вместо четырех педиатров — два, — признается главврач небольшого поселка в Московской области. — Второй месяц нет окулиста, приходится отправлять пациентов в районный центр, а это 40 минут езды на автобусе. Представляете, каково бабулям приходится? Как только уходит в отпуск или на больничный единственный хирург — всё, в поликлинике начинается тихий ужас: и так у его кабинета очереди по двадцать человек каждый день набираются, а тут людям со сломанными руками или ногами опять же в районный центр ехать приходится».
При прочих равных
Сегодня будущих медиков готовят в 46 специализированных вузах Минздрава России, на 36 медицинских факультетах государственных университетов Минобрнауки, в двух образовательных организациях правительства РФ, в двух образовательных организациях Минспорта, в четырех образовательных организациях субъектов РФ, а также в восьми негосударственных вузах. По мнению экспертов, в наиболее выигрышном положении оказываются студенты вузов Минздрава: именно эти институты и университеты имеют сильную клиническую школу и мощные базы практики, в то время как вузы Минобрнауки обеспечивают будущих врачей лучшей подготовкой по фундаментальным дисциплинам. При этом в различных властных структурах все чаще звучат предложения передать ведомственные вузы в ведение одного министерства — Минобрнауки. Однако мировой опыт не дает однозначного ответа на вопрос: по какой модели лучше учить будущих медиков. Так, в США превалируют не медвузы, а медицинские факультеты: соотношение составляет 95 к 5%. В Азии такое соотношение составляет примерно 50 на 50%. В ближневосточной модели упор сделан на подготовку кадров в специальных медицинских образовательных учреждениях, в них обучается примерно 80% потенциальных врачей.
Эксперты советуют в отечественных реалиях с таким решением не торопиться. Изменение ведомственной принадлежности вузов сегодня может поставить под угрозу качество подготовки и повышения квалификации врачей, а также разрушить сложившиеся медицинские школы и взаимосвязь образовательных учреждений с практическим здравоохранением, предупреждают они. «При переподчинении медвузов возникнут проблемы с практикой. Вы представляете, каким будет качество образования, если оно будет даваться преимущественно в аудиториях, без упора на практические навыки?» — отметил первый заместитель председателя комитета Госдумы РФ по образованию Олег Смолин.
Аппетиты придется умерить
«Не лучшим образом на качестве образования медиков сказывается и тот факт, что слишком много студентов в медвузах обу­чается на коммерческой основе», — отметила Салия Мурзабаева, член комитета Госдумы РФ по охране здоровья. По ее данным, в целом по стране на коммерческой основе учится более 35% будущих медиков, а в ряде вузов доля коммерческого обучения значительно выше и достигает 50%. «Однако увеличение числа студентов за счет обучающихся на коммерческой основе влечет за собой рост нагрузки на преподавателей, нехватку учебных аудиторий, превышение нормативов по числу студентов в группах. Соответственно страдает качество подготовки молодых специалистов», — подчеркнула Салия Мурзабаева.
В настоящее время ограничений по объему коммерческого обучения не предусмотрено. Этот процесс идет на основе лицензионных требований каждого вуза, и ректор вправе сам принимать решение. В результате желание заработать зачастую ущемляет качество образования. «Совместно с Минздравом мы рассмотрим возможности регулирования приема на коммерческой основе», — пообещала Салия Мурзабаева. Взамен вузам могут увеличить бюджетное финансирование на одного студента. «В этой ситуации увеличится и стоимость платного обучения, так как она не может быть ниже стоимости обучения на бюджетной основе. Но в любом случае это соотношение должно быть оптимальным, обеспечивая высокое качество образования. Если будет иначе, дети просто не пойдут учиться», — полагает депутат.
Тревожит парламентариев и отток молодых специалистов, получивших образование по целевому приему, в частные клиники. Выходит, что в вузы этих специалистов отправляли муниципалитеты, однако, получив высшее образование, молодые медики идут работать не в государственные больницы и поликлиники, а в коммерческие. По мнению Салии Мурзабаевой, было бы справедливо, если бы частные клиники также отправляли на обучение специалистов: «Возьмем, к примеру, нефтяные компании, они же помогают получить образование молодым специалистам по тем профессиям, которые им нужны. Почему же в стороне остаются частные медицинские учреждения?».
С каждым годом этот вопрос становится все более актуальным. По данным Росстата, количество частных медицинских клиник в России уже сегодня почти в два раза превышает количество государственных. Эксперты рынка прогнозируют, что в ближайшие годы темпы роста в этом секторе составят 12–15%. К бурному развитию платной медицины подталкивает несовершенство государственной. Причем одним из показателей этого «несовершенства» все больше пациентов называет невозможность в кратчайшие сроки попасть на прием к тому или иному специалисту. А на прием по первому требованию к ним, понятное дело, не записывают не из вредности, а просто потому, что специалистов этих катастрофически не хватает. Такой вот замкнутый круг!
Пройдемте в морг?
Другой бич отечественной системы подготовки медкадров — «перекосы» в стационарном и поликлинических звеньях: молодые врачи охотно идут работать в больницы, а вот на должность специалистов первичного звена — терапевтов и педиатров — сегодня мало кто претендует. И дело не только в финансах, но и в психологии. «После декрета на работу в поликлинику выходить не хочу... Пациенты действительно не понимают, в каких условиях работает врач и за какую зарплату и в каком темпе мы должны расхлебывать весь их негатив и психологические проблемы, которые они к нам тащат на прием, — возмущается анонимный медик на одном из тематических форумов в интернете. — Работа педиатра — это работа ветеринара: ребенок, естественно, не может сформулировать, а мамы не удосуживаются прийти на прием подготовленными. А в жизни полно быдла, и вы же знаете, что чем ниже интеллект, тем шире рот»...
И это рассуждения врача со стажем, что же говорить о тех, кто только начинает делать первые шаги в профессии. Зашкаливающее число «сбежавших» из поликлиник молодых специалистов рождает дискуссии о том, не стоит ли вернуться к системе госраспределения. Ректор Первого Московского государственного медицинского университета имени Сеченова Петр Глыбочко уверен — «закрепить» выпускников медвузов на местах можно и другими способами: «Мы живем в XXI веке, и нужно использовать новые законы, подходы и практики. Один из них — создание системы непрерывного медицинского образования по следующей цепочке: школа–вуз–клиника. Нужно готовить профессионально ориентированного школьника. Тогда нам не придется отчислять студентов из медицинских вузов после того, как они «неожиданно» выяснят, что не хотят учиться на врача, а хотят быть экономистами». Проект «медицинский класс в медицинской школе» «первый мед» реализует совместно со столичным департаментом здравоохранения. Сегодня в нем участвуют 63 школы. «Однако количество школ не должно быть слишком большим, в будущем они будут отбираться на конкурсной основе», — отметил Петр Глыбочко.
Не менее «действенный способ» отсеивать из профессии «лишних людей» в ходе круглого стола в Госдуме предложил лидер ЛДПР Владимир Жириновский. «Вот они собираются поступать, давайте их в морг поведем, — предложил он. — В обморок упал — убираем оттуда. Можно сходить в процедурную, где делают уколы. У части абитуриентов тоже голова закружится, и они тоже поймут, что эта профессия не для них. И после мы не будет сталкиваться с «фальшивыми студентами», которые в принципе не могут работать врачами» https://iz.ru/news/599194