Павел Андреевич,

Надо отделить мух от котлет. Во многих случаях, особенно по экономическим делам, вовсе сажать в казенный дом не следует, хоть с мозолью на пятке, хоть и без нее. Залог, домашний арест, подписка о невыезде, GPS на ногу - выбор есть. Но есть ситуации, когда и злодея можно отпустить умирать домой из простого чувства абстрактого гуманизма. При этом злодей и физически, и умственно не должен больше принести зла на воле...

А то вот несколько месяцев назад шотландцы отпустили "умирать" от рака домой ливанского террориста, усужденного пожизненно за гибель сотен людей при взрыве самолета "Пан-Американ" над деревней Локебри. Потом оказалось, что поверили заключению одного врача без необходимого обследования. А террориста встретили дома как национального героя и умирать он чо-то пока совсем не собирается...

МИД: введение санкций из-за дела Магнитского выходит за рамки приличия
Андрей Стенин
МОСКВА, 1 окт - РИА Новости. Предложение ввести санкции в США против российских чиновников из-за дела Магнитского выходит за рамки приличия и ставит под удар сотрудничество силовых структур двух стран, заявляет МИД РФ.
Инициатива американских законодателей предполагает введение санкций против российских чиновников, имевших отношение к делу Сергея Магнитского, скончавшегося в СИЗО в ноябре 2009 года.
"Данная инициатива членов конгресса вызывает, по меньшей мере, недоумение и достойна сожаления. Она не только диссонирует с нынешним уровнем взаимодействия между нашими странами, навевая ассоциации с временами "холодной войны", но и выходит за рамки элементарных норм приличия", - говорится в комментарии департамента информации и печати МИД РФ в связи с вопросом ряда СМИ о внесении в конгресс США законопроекта "О справедливости для Сергея Магнитского".
"Поиску истины такие игры американских законодателей уж точно не помогают, а раздражитель в наши отношения вносят серьезный. Причем под удар попадает двустороннее сотрудничество по линии правоохранительных органов на таких важных направлениях, как борьба с международной оргпреступностью, терроризмом, наркотрафиком и другими современными угрозами", - отмечает МИД.

Конечно, не американцам тут петь песни. Им бы запастись препаратом для убийства осужденных людей. А то тут бабу публично убили и препарат у них кончился. Богатая страна, понимаешь.
Но нашим следакам как-то надо дать понять, что им не будут сходить с рук их игрища. Вчера выступал парень - литовец, у которого следаки просто отбрали бизнес - тупо украли - а его 3 года промурыжили в СИЗО, хорошо - не убили. Такая практика сплошь и рядом. каждый день. В своре участвуют и адвокаты, разводящие на деньги и какие-то жучки, которые все улаживают, а потом - исчезают. 
Удивительное заключение комиссии под руководством Е.И.Чазова. Нюх что-ли потеряли на старости лет? Как можно давать такие заключения без разъяснения своей позиции.

Сергею Магнитскому подтвердили причину смерти
Авторитетная комиссия экспертов сочла причиной гибели юриста острую сердечную недостаточность
Газета «Коммерсантъ»   № 115 (4415) от 30.06.2010   
Выводы экспертов, изложенные на более чем полусотне страниц, гласят, что смерть Сергея Магнитского стала следствием внезапно наступившей острой сердечной недостаточности
Вчера стали известны результаты повторной судебно-медицинской экспертизы, проведенной в связи с вызвавшей большой общественный резонанс смертью в СИЗО в ноябре прошлого года управляющего партнера аудиторской компании Firestone Duncan 37-летнего Сергея Магнитского. Около двух десятков ученых под общим руководством знаменитого академика Евгения Чазова подтвердили, что смерть юриста в больнице "Матросской Тишины" стала следствием острой сердечной недостаточности. Эксперты фактически отвергли возможность гибели подследственного из-за ошибки тюремных врачей, поэтому заключение судмедэкспертов, по мнению сотрудников правоохранительных органов, может стать поводом для закрытия уголовного дела, возбужденного по факту смерти господина Магнитского.
Повторная экспертиза проводилась в рамках уголовного дела, которое было возбуждено по факту смерти в СИЗО "Матросская Тишина" в ноябре прошлого года управляющего партнера аудиторской компании Firestone Duncan Сергея Магнитского. Юрист, напомним, был заключен под стражу 24 ноября 2008 года в рамках уголовного дела об уклонении от уплаты налогов в крупном размере (ст. 199 УК РФ), которое было возбуждено против главы инвестиционного фонда Hermitage Capital Уильяма Браудера. Как считало следствие, по указанию господина Браудера господин Магнитский разработал незаконную схему по уменьшению налогов, которая использовались фондом для получения средств на скупку акций "Газпрома".
Как рассказал "Ъ" адвокат Дмитрий Харитонов, представляющий интересы семьи умершего юриста, экспертиза проводилась с 9 февраля по 12 мая, в ней участвовали почти два десятка докторов наук. "Стаж работы каждого из них исчисляется десятками лет,— добавил господин Харитонов.— Подобной масштабной всесторонней и глубокой экспертизы я не припомню в судебной практике". Распоряжения о привлечении специалистов подписывал знаменитый академик Евгений Чазов, который, по данным "Ъ", курировал ход повторной экспертизы.
Выводы экспертов, изложенные на более чем полусотне страниц, гласят, что смерть Сергея Магнитского стала следствием внезапно наступившей острой сердечной недостаточности.
Ранее, напомним, высказывалась версия, что страдавший панкреонекрозом заключенный умер из-за плохого лечения тюремными медиками. Однако эксперты отметили, что диагностированные у юриста заболевания, включая заболевания печени и поджелудочной железы, на которые указывали родные и коллеги господина Магнитского, не находились в острой стадии и не могли привести к летальному исходу. Таким образом, повторная экспертиза подтвердила первоначальное заключение судмедэкспертов, сделанное после смерти Сергея Магнитского в СИЗО "Матросская Тишина" 16 ноября прошлого года.
"К экспертизе были привлечены судмедэксперты, реаниматологи, анестезиологи, специалисты в самых различных областях,— отметил Дмитрий Харитонов.— Считаю, что выводам этих ученых было бы глупо не доверять". Впрочем, адвокат не исключил, что родственники умершего могут привлечь независимых специалистов для изучения выводов повторной судмедэкспертизы.
При этом адвокат Харитонов подчеркнул, что "экспертами было отмечено, что квалифицированная медицинская помощь Сергею оказывалась не в полном объеме", а также указано на низкое качество ведения медицинских документов.
Адвокат также сообщил, что защита намерена добиваться наказания виновных в незаконном, на ее взгляд, аресте господина Магнитского "и содержании его в кошмарных условиях".
Как предположили "Ъ" в правоохранительных органах, выводы повторной экспертизы вполне могут стать поводом для прекращения расследования уголовного дела, возбужденного после смерти господина Магнитский по признакам преступлений, предусмотренных ст. 124 УК РФ ("Неоказание помощи больному") и ст. 293 ("Халатность").
http://www.kommersant.ru/doc-rss.aspx?DocsID=1404216

А от чего умирают? Все умирают от острой сердечной недостаточности: это нормальный механизм смерти. А чем болел человек? Что - атеросклероз выраженный в коронарах? Или тромб там нашли? Или электронномикроскопические или иные морфологические признаки ишемии в какой-то зоне миокарда? С чего это так просто острая недостаточность-то возникла. Ведь это не нарушение ритма, когда "ОЙ" - и помер. Были боли, было время, шел процесс, он что - не оставил после себя следа? Ах Евгений Иванович, Евгений Иванович. Как же вы так вляпались?
П.А.Воробьев

Владимир Евгеньевич. Лапша-то подписывается академиком - он-то хорошо понимает, что подписывает, в его-то компетенции сомнения нет. И что он подписывает? Пипл хавает, но не весь. И не все.
П.А.Воробьев

Камера смотрит в морг
04.10.2010
Автор: Елизавета Маетная
Кремль предложил не сажать в СИЗО тяжелобольных. Послабление коснется только тех, кто уже точно умрет
58-летний Владимир Поздняков говорит, что взял у знакомого телефон, но вовремя не вернул. Тот обвинил его в краже. Позднякова, жившего с другими строителями на съемной квартире, арестовали в ноябре прошлого года и посадили в Бутырку. Там у него начались сильные боли, но лишь в июле Позднякова перевели в больницу следственного изолятора «Матросская тишина», где после обследования у него обнаружили рак прямой кишки. Время упущено, говорят врачи, он неоперабелен, химиотерапия бесполезна.
Тюремные медики и правозащитники из Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Москвы обращались к следователю и судье, чтобы Позднякова до приговора отпустили на волю, формулировка — «прогноз для жизни — неблагоприятный». Кроме него, в последнем списке, поданном из «Матросской тишины» в августе, было восемь тяжелобольных. Несмотря на ходатайства врачей, всех оставили за решеткой. Двое из них — 34-летний Борис Скатерный и 39-летний Шавкат Султанов — уже умерли. «Пока они были у нас, следователи не пришли к ним ни разу», — говорит начальник СИЗО-1 Фикрет Тагиев.
Владимиру Позднякову дали два года колонии строгого режима. Вместе с приговором он получил шанс умереть на свободе. Рак в терминальной (последней) стадии — повод для освобождения из мест лишения свободы. Так же как ВИЧ и туберкулез в последней стадии, такие заболевания были у Скатерного и Султанова. По тюремной статистике, за решеткой 50% умирают как раз от туберкулеза и ВИЧ, 30% — от сердечно-сосудистых заболеваний и 15% — от рака. Но до приговора еще надо дожить.
36-летний Сергей Магнитский, юрист Hermitage Capital, при поступлении в Бутырку был здоров, через год он умер. У 53-летней предпринимательницы Веры Трифоновой отказали почки, и ей требовался постоянный гемодиализ. Если бы она была уже осуждена, с таким диагнозом ее бы освободили. Но полковник Рябцев, который расследовал дело Трифоновой, назвал всех врачей ФСИН коррумпированными. Не убедили его и врачи с воли. «Если бы Трифоновой вовремя и в достаточном объеме была оказана специализированная помощь, она могла бы прожить еще несколько лет», — уверены врачи-эндокринологи. Смерть Веры Трифоновой назвали «юридической коллизией». Она стала последней каплей, после которой президент Медведев потребовал от Минздравсоцразвития подготовить список болезней, при которых арест до суда будет запрещен законом. Министерство составило список. На этой неделе его будут обсуждать в Думе.
Академик РАМН Павел Воробьев, изучив по просьбе Newsweek этот список, назвал его «людоедским». Онколог Даниил Строяковский — «иезуитским». Практически все перечисленные в нем болезни должны быть в терминальной стадии, когда больному остались считанные недели или даже дни. Ни о какой специализированной, тем более высокотехнологичной помощи в СИЗО или тюремных больницах речи нет. А именно она нужна при онкологии, эндокринологии, гематологии в более ранней стадии, чем терминальная, поясняет Воробьев. «Нетерминальных больных раком будут арестовывать и дальше, их участь никак не облегчена, более того, ее даже утяжелили, не оставив им ни малейшего шанса», — считает онколог Строяковский. «Речь идет о подозреваемых, чья вина еще не доказана, — возмущен академик Воробьев. — В конце концов мы же не стая шакалов, дожидающаяся, когда более слабый умрет...»
ПОСЛАБЛЕНИЯ НЕТ
«Отходим от дверей, построились!» — командует надзиратель. Двери на замке, на окнах решетки, в больничных палатах камерного типа максимум шесть человек. Чтобы попасть в больницу «Матросской тишины», арестанты других столичных СИЗО ждут очереди порой полгода и больше. В палате №742, где лежит Владимир Поздняков, всего три человека, там чисто и светло. Он почти не встает с кровати. Врачи уговаривают его сделать гистологию — сдать кусочек опухоли на исследование и документально подтвердить, что рак у него в терминальной стадии. Тогда по суду он сможет выйти на свободу. Но Позднякову на воле идти, похоже, некуда. «У меня есть родственники в Санкт-Петербурге, но звонить им не надо», — шепчет он и прячется с головой под одеяло. Услышав про гистологию, он начинает плакать. «Понимаете, мне больно, я боюсь, — чуть слышно говорит он. — У меня до сих пор кровь идет после прошлой [гистологии], которая была летом».
У Михаила Шелеснова из соседней палаты миокардический кардиосклероз, ишемическая болезнь сердца, кистоз почек и гипертоническая болезнь третьей степени. До ареста он практически не покидал больницу. Шелеснова обвиняют в контрабанде, в СИЗО он уже три месяца. Его адвокаты настаивали на залоге в 5 млн рублей и дальнейшем лечении в специализированной клинике. Но суд отправил его на нары. «Следователь мне так и сказала: сдохнешь в тюрьме и ладно», — говорит Шелеснов правозащитнику Валерию Борщеву из ОНК Москвы. С начала года в «Матроске» умер 21 человек. Борщев обещает Шелеснову помочь — подготовить ходатайство об изменении ему меры пресечения. По данным Борщева, после обращений комиссии в 30% случаев судьба арестантов улучшается, хотя «до гибели Магнитского и Трифоновой на них практически не обращали внимания».
Правозащитники приходят с проверками в СИЗО практически каждую неделю. «Стресс от ареста, сами условия следственного изолятора могут подкосить даже самого здорового. Что уж говорить о больных — их лечить надо, а не гноить в тюрьме», — уверен Борщев. Список заболеваний надо сильно «облегчать», с этим согласен и начальник больницы СИЗО «Матросская тишина» Сергей Мазуров. «Пусть тех же онкологических больных запретят арестовывать хотя бы с третьей стадией, когда еще можно что-то сделать», — говорит Мазуров. То же относится и к инсулинозависимым диабетикам, и к больным гематологическими и эндокринными заболеваниями — их всех нужно лечить в специализированном стационаре, уверен он. Условия в СИЗО гораздо хуже, чем на зоне. Эндокринологические, так же как и неврологические пациенты, всегда очень тяжелые, их раз в неделю нужно контролировать. Между тем в этом списке нет многих болезней — например, тяжелой формы остеопороза или несахарного диабета, — которые в условиях тюрьмы у людей старше 50 лет развиваются гораздо быстрее и вызывают адские боли и судороги.
«Никакого реального послабления для подозреваемых нет», — констатирует судмедэксперт Леонид Петров, он занимается оказанием медицинской помощи наркозависимым и ВИЧ-инфицированным в местах лишения свободы. От момента задержания до решения суда о выборе меры пресечения может пройти до трех суток. Для ВИЧ-инфицированных, принимающих антиретровирусную терапию, они могут стать роковыми: сбой в приеме или замена лекарства сводит на нет все лечение. «Если слепо следовать предложенным критериям, то нельзя брать под стражу или держать в местах лишения свободы только тех больных, у которых ближайший медицинский прогноз для жизни — это смерть, и еще тех, которые не могут жить без постороннего ухода», — поясняет Петров.
«БУДУТ КОСИТЬ ПОД ПСИХОВ»
Из всего списка только один пункт — психические расстройства — вызвал одобрение у специалистов. «Это действительно прорыв, потому что теперь нельзя будет арестовывать всех людей, которые находятся под наблюдением в психоневрологических диспансерах, независимо от того, в каком состоянии они сейчас — в стадии обострения или ремиссии», — говорит Любовь Виноградова из Независимой психиатрической ассоциации России. Впрочем, высокопоставленный собеседник Newsweek во ФСИН считает, что теперь «все жулики будут еще активнее под психов косить». Пока же на практике даже инвалидов по психическому здоровью сажают до суда направо и налево.
40-летнюю москвичку Нину Циброву, инвалида третьей группы по психическому заболеванию, обвинили в содержании наркопритона, в июле ее арестовали. «Циброва с рождения состоит на учете в ПНД, дважды подолгу лечилась в психиатрических больницах, — говорит ее адвокат Ольга Дворянчикова. — Нина социально не опасна, находилась под наблюдением врачей, прописка есть, судимостей нет — зачем же ее помещать в СИЗО?» У 30-летней Варвары Дайнеко, арестованной в сентябре до суда за хранение наркотиков, тяжело болен 10-летний сын, которого она воспитывает одна. «У Сережи тяжелая форма аутизма, до девяти лет мальчик не мог разговаривать, он не может без посторонней помощи. Ну куда она от него сбежит?» — спрашивает Дворянчикова. И хотя у Варвары Дайнеко это первые проблемы с законом, есть постоянное место жительства и работа, а в УПК арест — это исключительная мера, судебная практика не меняется, замечает она.
Судейский корпус давно, откровенно и последовательно игнорирует бой кремлевских курантов, призывающий не сажать людей в следственные изоляторы, констатирует правовой аналитик «Агоры» Павел Чиков. Подобная бесчеловечность российской Фемиды стала прямо угрожать ведомственным интересам министра юстиции Александра Коновалова, считает он. Последняя проверка Генпрокуратуры выявила в колониях и СИЗО России 340 000 больных серьезными заболеваниями, грозящими десятками новых «магнитских» и «трифоновых». «Любой министр проснется ночью в холодном поту. Отсюда и такие гуманистические позывы Минюста спихнуть как можно быстрее со своих подчиненных ответственность за смерти зэков на медиков, а их, в свою очередь, перевести из ФСИН в Минздрав», — считает Чиков.
В самой ФСИН предложенные поправки в закон и перечень болезней не комментируют. «Свои выводы мы уже давно сделали: начальники СИЗО в обязательном порядке подают ходатайства о состоянии здоровья тяжелых больных следователям и судьям», — говорит официальный представитель ведомства Александр Кромин. «Толку-то, что мы их пишем, — тяжело вздыхает начальник “Матросской тишины” Фикрет Тагиев. Нигде же законодательно не закреплено, что они должны на них реагировать!»
Высокопоставленный собеседник Newsweek во ФСИН считает подготовленный Минздравом документ откровенно сырым. «Медицинское освидетельствование подозреваемых и обвиняемых будут проводить врачебные комиссии УФСИН на основании постановления следователя. А его еще надо заставить: зачем следователю, у которого 30 дел в производстве, лишний геморрой? Это ж постановление надо вынести, организовать процесс», — поясняет он. Не меньше проблем в этом случае и у начальника СИЗО. «Как этапировать больного, если дело, к примеру, происходит в Якутске? Там один изолятор на всю республику, а этого больного надо зимой везти в Верхнеколымск», — говорит он. «Врачебные комиссии будут ведомственными, так стоит ли рассчитывать на их объективность? — замечает адвокат Ольга Дворянчикова. — Кроме того, за организацию и качество медицинского освидетельствования отвечают все и конкретно никто».
http://www.runewsweek.ru/article/obshch … rit-v-morg

Академика они придумали сами. А в остальном - многое верно.
П.А.Воробьев

Тюремный или врач?
Пенитенциарным медикам приходится каждый день выбирать между приказом начальства и профессиональным долгом
2011-07-20 / Ада Горбачева
Так кто же должен сказать весомое слово в отношении больных преступников первым: прокурор или врач?
Жизнь и болезнь как часть жизни в местах лишения свободы – тема, близкая многим жителям России. «От тюрьмы да от сумы не зарекайся» – русская ведь пословица. И звучит сегодня очень актуально. Если в стране свободные люди нередко умирают от несмертельных болезней, то в заключении это происходит еще легче. И успеет ли человек дожить до освобождения (или до оправдания), во многом зависит от тюремных врачей. А тюремные врачи зависят от приказов начальников СИЗО, тюрем, колоний...
«Люди не должны в тюрьме умирать, если они болеют, то они должны оттуда выходить лечиться, а потом их судьбу должен определять суд» – такое пожелание высказал две недели назад президент Дмитрий Медведев, юрист, если кто забыл. И заметил при этом, что большое количество людей сидят в тюрьмах не всегда обоснованно и справедливо.
Проблема гибели в заключении опять вышла на первые полосы в связи с новым расследованием «дела Магнитского» и докладом президентского Совета по правам человека, переданным Медведеву. Опять заговорили о целесообразности передачи тюремной медицины в Минздравсоцразвития. На этом настаивают правозащитные организации, таково мнение Формулярного комитета РАМН, считающего, что в Минздравсоцразвития должно быть создано самостоятельное управление тюремной медицины.
Очень острым назвал вопрос о судьбе тюремной медицины глава ФСИН Александр Реймер. Год назад тюремным ведомством начат эксперимент в Санкт-Петербурге, Ленинградской и Тверской областях, суть которого в том, чтобы вывести тюремную медицину хотя бы из подчинения начальников учреждения и подчинить ее напрямую медицинскому управлению ФСИН, чтобы врачи стали независимы от руководителей колоний и СИЗО.
Впервые вопрос о необходимости реформы медицинской службы ФСИН был поставлен в 1992 году академиком Андреем Воробьевым, в те годы министром здравоохранения РФ, подготовившим постановление правительства РФ о выведении медицинской службы из структуры МВД и переводе ее в Минздрав. Тогда впервые было отмечено, что многие преступники, в сущности, больные люди, чаще всего психически, и часто нуждаются не в наказании и исправлении, а в лечении. В каждом конкретном случае свое слово должен сказать врач и лишь потом – прокурор.
Почти через 20 лет мы на том же месте. Хуже того, намеренное лишение больного медицинской помощи используется как средство давления. Через год после гибели адвоката Сергея Магнитского – еще одно громкое дело: в заключении умерла предпринимательница Вера Трифонова.
Один из врачей 20-й московской больницы, где давно существует специальное отделение для лечения заключенных – СИЗО с тюремным режимом, рассказал, как Трифонову привезли туда в сопровождении десятка тюремных начальников, среди которых были и медики, в основном женщины в форме и при погонах. Она была бледна, в жутких отеках, с одышкой. Сердечная и почечная недостаточность была вызвана тяжелой формой сахарного диабета. Трифонову положили сразу в реанимацию, немедленно начали процедуры острого гемодиализа. К ней в обычном гражданском отделении приставили охрану, хотя всем было ясно – она никуда не сбежит. Она умоляла: «Доктора, помогите, я умираю». Ей обещали помочь. Сделали пять процедур гемодиализа, удалили 10 литров жидкости. Она перестала задыхаться, смогла спать лежа.
Врачи тюремной больницы, видимо, напуганные первой реакцией президента Медведева на смерть Магнитского, сами всерьез опасались за здоровье Трифоновой и препятствий к лечению не чинили, скорее, наоборот, были искренне заинтересованы в ее выздоровлении. В кулуарах они намекали, что скоро у Трифоновой суд, учитывая тяжесть заболевания, ее наверняка выпустят, и она сможет продолжить лечение на свободе. Однако суд продлил ей содержание под стражей, и, как только врачи собрались переводить ее из реанимации, тюремщики увезли Трифонову в СИЗО. Умирала она в Можайской больнице, где не было гемодиализа.
После скандальной гибели Трифоновой президент Медведев изменил законодательство, распространив на подследственных постановление правительства от 2004 года, по которому тяжелобольных осужденных освобождали из-под стражи и от исполнения наказания. Тогда же вновь заговорили о передаче тюремной медицины из ФСИН в Минздравсоцразвития.
Это не так просто, как кажется. Тюремные врачи лишатся погон, значит, их заработок и социальное обеспечение ухудшатся, они потеряют возможность раннего выхода на пенсию по выслуге лет. С другой стороны, как сказал Александр Реймер, только 23% медиков пенитенциарной системы носят погоны. Судя по тенденции в отношении военных медиков, число тюремных врачей в погонах тоже будет сокращаться. Видимо, их труд компенсируется как-то еще.
Обвинять в том, что творится с заключенными, тюремных врачей – проще всего. Сейчас на них сваливают вину за смерть Магнитского, что вовсе не факт. Выбирая между «тюремным» и «врачом», они выбрали первое. Может быть, с переходом в гражданское подчинение им легче будет сделать другой выбор.
http://www.ng.ru/health/2011-07-20/8_prison.html

Можайское СИЗО: трагедия вслед за бедой?
Svobodanews.ru, 4 часа назад

Продолжается скандал в связи с нарушениями прав человека в можайском СИЗО 50/10. У подследственной Марии Шилинской умерла грудная дочь — как уверены близкие, из-за халатности сотрудников ФСИН. Заключенные утверждают, что сотрудники изолятора отбирают у них теплые вещи и угрожают репрессиями. Во ФСИН по Московской области обвинения отвергают.
Напомним, конфликт заключенных и руководства СИЗО 50/10 в Можайске разгорелся в начале сентября. Несколько заключенных пожаловались на массовые избиения и неоказание медицинской помощи. По их словам, репрессиям подверглись те подследственные, которые выступили против распространения в СИЗО наркотиков.
Заявления заключенных подтвердил бывший начальник дневной смены СИЗО 50/10 майор Алексей Иванов. В интервью Радио Свобода он рассказал, что спецназ ФСИН жестоко избивал заключенных, а его коллеги не оказывали некоторым из них должную медицинскую помощь. Свои претензии он изложил в жалобе в прокуратуру Московской области.
12 сентября в СИЗО состоялась проверка. В ней приняли участие представители ФСИН, областной прокуратуры, уполномоченного по правам человека и общественной наблюдательной комиссии. Однако нарушений проверяющие из всех этих ведомств, кроме прокуратуры, не нашли. В прокуратуре утверждают, что проверка продолжается.
— В ходе рассмотрения представленных документов и просмотренных видеоматериалов нарушений со стороны сотрудников УФСИН России по Московской области выявлено не было. Однако некоторые лица, содержащиеся под стражей, подали письменные заявления о якобы имеющих место нарушениях их прав в адрес уполномоченного по правам человека, областной прокураты и представителей ОНК, — сказано на сайте УФСИН России по Московской области.
Примерно то же самое говорится на сайте уполномоченного по правам человека по Московской области:
— Следов телесных повреждений на момент посещения у данных лиц не было. Условия содержания подозреваемых и обвиняемых, кроме отдельных фактов меньшей, чем по санитарной норме площади на одного человека, соответствовали требованиям федерального законодательства. Администрацией следственного изолятора членам комиссии были предоставлены служебные видеозаписи с камер наблюдения, на которых зафиксированы действия сотрудников изолятора и спецназа УФСИН по Московской области во время проведения планового обыска камер. Просмотр видеозаписи не выявил грубого обращения сотрудников с подозреваемыми.
В управлении по связям со СМИ прокуратуры Московской области сказали, что прокурорская проверка скорее всего не окончена. Но сотрудники ведомства, которые могли бы подтвердить или опровергнуть это предположение, сейчас в командировке.
Тем временем у одной из подследственных — Марии Шилинской — 13 сентября умерла четырехмесячная дочь Жасмин. Гражданский муж Шилинской и отец девочки Артур Череповский в интервью Радио Свобода рассказал, что его жену взяли под арест в октябре прошлого года по подозрению в попытке сбыта наркотиков. На тот момент первому ребенку Артура и Марии — Ляле — было всего два месяца. А сама Мария Шилинская была на первом месяце беременности, но сама об этом не знала. 16 мая она родила двойню, а на следующий день, по словам Артура, ее поместили обратно в следственный изолятор. Детей — Вандама и Жасмин — направили в Дом ребенка при женской колонии №5 в Можайске. 13 сентября Жасмин захлебнулась собственной рвотой. Близкие Шилинской считают, что вина лежит на сотрудниках ФСИН, которые недосмотрели за ребенком.
Артур Череповский сейчас пытается добиться того, чтобы его официально признали отцом Вандама и Ляли и отдали детей ему. По его словам, органы опеки не хотят этого делать, потому что официально он не состоит с Марией Шилинской в браке.
В УФСИН по Московской области заявили, что по факту смерти Жасмин проводится служебная проверка.
http://news.rambler.ru/11151105/

Тюрьма - это месть. Месть и цивилизация - не совместимы. Надо смотреть в корень и не создавать условия для наркоторговцев. А главное - сколько наркоманов пользуется индульгенцией Минздравсоцразвития? И ведь министр не сидит в тюрьме?
П.А.Воробьев

Видимо вам с зоной повезло. Мне довелось видеть картину обратную - допотопное оборудование, нет лекарств, собирают травы, чтобы лечиться. И это "медицинская зона". Там же - современная баклаборатория. Все вместе. Но доступность все-таки совсем уж не та.
Хорошо, что Вы согласились с темой "не виновен, пока не осужден". Ведь если абстрагироваться от вашей животной ненависти к нарокторговцам - баба и ее ребенок. Трагедия человеческая.
П.А.Воробьев

Госдума пустила общественные организации в тюремные больницы

Госдума приняла в третьем чтении закон, закрепляющий за общественными наблюдательными комиссиями (ОНК) право контролировать обеспечение прав заключенных на охрану здоровья, сообщает "Интерфакс".

Как говорится в пояснительной записке к документу, он призван "повысить роль общественных наблюдательных комиссий, объективность их деятельности, материалы их проверок будут способствовать выработке обоснованной уголовно-исполнительной политики, что позволит эффективнее обеспечивать соблюдение прав человека в местах принудительного содержания".

Соответствующие поправки будут внесены в закон "Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания".

Согласно им, ОНК получат доступ в тюремные больницы, чтобы проверить на соответствие нормам условия содержания, обеспеченность медикаментами, квалификацию врачей и качество оказываемой помощи. При этом органам государственной власти и местного самоуправления дали право оказывать комиссиям разнообразную поддержку, в том числе материальную.

Кроме того, закон увеличил максимальный состав ОНК с 20 до 40 человек в связи с большим числом пенитенциарных учреждений в ряде регионов. Он также уточнил порядок отказа в допуске члена комиссии в места принудительного содержания и основания для прекращения его полномочий.

Общественной палате РФ поручено разработать этический кодекс члена ОНК. В частности, в нем должны быть прописаны правила поведения при посещении мест лишения свободы и общении с заключенными.

Перед судом в скором времени могут предстать двое врачей следственного изолятора «Бутырка»
Они проходят по делу о смерти юриста фонда Hermitage Capital Сергея Магнитского. Врачу-лаборанту СИЗО Ларисе Литвиновой было предъявлено обвинение в причинении смерти по неосторожности. Другое обвинение, в халатности, предъявили замначальника изолятора по лечебно-профилактической работе Дмитрию Кратову.
Тем временем Следственный комитет России назначил новое экспертное исследование. Оно должно дать ответ можно ли считать условия содержания Магнитского в СИЗО как пытки.
http://echo.msk.ru/news/851941-echo.html

И что она делала с Магнитским?
П.А.Воробьев

Как пишет Los Angeles Times, судья, признавший обращение с заключенными в Калифорнии жестоким и неприемлемым, распорядился разработать план по возврату контроля за тюрьмами в ведение штата.
В 2006 г. федеральный судья признал, что тюрьмы в Калифорнии настолько переполнены,   что ни о какой нормальной медицинской помощи заключенным и речи быть не может. Был назначен судебный исполнитель, отвечающий за состояние в калифорнийских тюрьмах на федеральном уровне. После принятия ряда судебных решений власти штата были вынуждены начать сокращение числа заключенных почти на 25%.
В настоящее время в тюрьме Сан-Квентин построена новая клиника стоимостью 135 млн долл. США. По словам судьи Телтона Хендерсена, который ввел федеральную ответственность за состояние калифорнийских тюрем и особенно качество медицинской помощи заключенным, он счел возможным завершить свою миссию.
Он отметил, что многие цели, поставленные перед федеральными властями, выполнены.
Однако организации по защите прав заключенных и представители медицинского сообщества сомневаются в том, что с таким трудом налаженная система продолжит нормально функционировать без контроля со стороны федеральных властей. Они говорят, что кроме новой клиники в Сан-Квентине, многие из 33 тюрем в Калифорнии находятся в плачевном состоянии. 
Власти штата заявляют о своей готовности принять эстафету у федералов. Они утверждают, что на работу в исправительные заведения пришли  дипломированные врачи, бумажные документы введены в компьютеры, а старая техника заменена на новую.
Однако руководитель группы по защите прав заключенных Дональд Спектер, деятельность которого и привела к введению федерального контроля в 2006 г., обеспокоен тем, что власти испытывающего финансовые трудности штата могут заморозить инвестиции в здравоохранение заключенных. 
http://www.pharmvestnik.ru/text/28929.html

Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) распространит на территории всей России эксперимент по формированию новой модели медицинской службы, при которой лечебные учреждения колоний будут напрямую подчиняться ведомству, сообщил во вторник на пресс-конференции начальник правового управления ФСИН Юрий Тимофеев.

Этот эксперимент ФСИН проводила в Петербурге, а также в Ленинградской и Тверской областях. Его цель - повышение качества медицинского обеспечения заключенных. Для этого увеличивается финансирование этой сферы, оно становится целевым, повышается ответственность медиков за принимаемые решения. Подчиняться медчасти будут не руководству колоний, а непосредственно центральному аппарату ведомства.

"Эксперимент признан удачным, и решено распространить его на все учреждения уголовно-исполнительной системы", - сказал Тимофеев.
Говоря о возможности передачи тюремной медицины гражданским структурам, он отметил, что в настоящее время решено медицинскую систему оставить в структуре ФСИН, просто поднять ее статус и ответственность.

После инцидентов, когда в СИЗО скончались подследственные - сотрудник инвестиционного фонда Hermitage Capital Management Сергей Магницкий и президент компании "Китэлитнедвижимость" Вера Трифонова - общественность подняла вопрос о несоответствующем состоянии судебной медицины.

Магнитский, которого обвиняли в уклонении от уплаты налогов с организации, скончался в московском следственном изоляторе "Матросская тишина" в ноябре 2009 года. По предварительным данным Генпрокуратуры, смерть юриста, которому было 37 лет, наступила от сердечно-сосудистой недостаточности.

Следствие также установило, что Магнитский умер из-за того, что ему вовремя не оказали медпомощь. Ранее Следственный комитет предъявил обвинение в халатности и причинении смерти по неосторожности двум врачам московского СИЗО "Бутырка", где Магнитский содержался большую часть срока. Одному из них может грозить до пяти лет заключения, другому - до трех.

http://ria.ru/society/20120403/616276611.html

http://slon.ru/russia/vinovnye_v_belykh … овные в белых халатах
Павел Воробьев
Не успели просохнуть краски на распечатке стенограммы круглого стола по проблемам диализных пациентов, прошедшего в Государственной думе 5 апреля, как пришла весть о «деле Артомоновой», в котором отразилась плачевная ситуация в этой сфере: 13 апреля 2012 прокуратура Москвы направила в суд уголовное дело против этого врача. Представитель Генеральной прокуратуры Марина Гриднева сообщает, что врач Артамонова проводила Трифоновой процедуру гемодиализа. «После завершения сеанса Артамонова, зная о риске возникновения у больной воспаления стенки правой бедренной вены и формирования в просвете сосуда пристеночного тромба (тромбофлебита), а также возможности его осложнения, могущего повлечь смерть, не извлекла катетер и не проинформировала Трифонову о возможности возникновения опасности ее здоровью».

Пока СМИ пишут о том, что дело Трифоновой сдвинулось с мертвой точки и в суд переданы материалы по подозреваемым, скажу, что Александра Артамонова виновата лишь в том, что профессионально оказала помощь пациентке, находившейся в СИЗО с тяжелым диабетом, поражением почек и развитием хронической почечной недостаточности. На протяжении многих месяцев состояние Трифоновой прогрессивно ухудшалось, несколько раз она оказывалась в больнице. Оттуда ее вновь возвращали в камеру. За несколько месяцев пребывания в СИЗО женщина превратилась в тяжелого инвалида с отекшим лицом. Когда следователю указывали на невозможность Трифоновой лежать ночью, он предлагал спать стоя. Иначе говоря, следователь был в курсе тяжелого состояния подследственной. Насколько я понимаю, в мире такая ситуация называется пыткой. Но не у нас.
Вера Трифонова. Фото ИТАР-ТАСС/ МОО «Справедливость»

И только когда «вода пошла горлом», когда забулькало и захрипело, женщину соизволили отправить в больницу. 24 или 25 апреля женщина была привезена в «МОНИКИ» (областной клинический институт) в тяжелом состоянии с отеком легких. Честно говоря, выжить в такой ситуации шансов уже мало. Единственным способом лечения является проведение гемодиализа. Для гемодиализа необходим «сосудистый доступ», позволяющий «гнать» кровь насосом через аппарат со скоростью 150–200 мл в минуту. Обычный катетер такого кровотока не обеспечивает, для него нужен катетер большого диаметра, часто – двухходовой: для забора крови в аппарат и для ее возврата. Ставится такой катетер только в центральную вену: яремную, подключичную или бедренную. Обычно катетер стоит много дней, даже недель, пока не сформируют фистулу – сшивают на руке артерию и вену, чтобы можно было подключать аппарат через иглы. Но на формирование и разработку фистулы уходит время. Все это время в вене стоит катетер. Врач Артамонова катетер установила, диализ провела, ей в голову не могло прийти, что процедуру больше проводить не станут.

Процедуры диализа делаются в острой ситуации каждый день, затем – через день на протяжении многих месяцев и лет. В среднем пациент на диализе живет в России около 5 лет. Если не сделать процедуру 2–3 дня, пациент умирает. Почему-то властями СИЗО Трифонова была из Москвы переправлена в районную больницу Можайска. В Можайске, насколько мне известно, диализа нет, даже лицензии на этот вид помощи нет. Но переводом занимались не врачи – следователи. Видимо, такой перевод входил в функцию следствия. Из Можайска больную женщину переводят в СИЗО-1 «Матросская тишина». Там, говорят, лучшая больница в СИЗО, тут хирургическое, терапевтическое, инфекционное, туберкулезно-легочное и дермато-венерологическое отделения. Есть даже аппарат УЗИ. Диализа только нет. На нет, как говорится, и суда нет.

Умерла Вера Трифонова 30 апреля 2010 г. Мое личное мнение – это убийство, совершенное группой тюремных врачей или в сговоре со следователем – не знаю, не мне разбираться. Отсутствие диализа на протяжении нескольких дней в такой ситуации смертельно. И неважно – от чего, в конечном счете, наступила остановка сердца, был ли там тромбоз или сепсис, – это уже, как говорится, механизм смерти.
 
Доступность гемодиализа в стране составляет, по подсчетам, от 30 до 10% от нуждающихся. За последние годы доступность его выросла примерно в 10 раз, но она остается одной из самых низких в мире. Так что неудивительно, что для несчастной заключенной-подследственной (кстати, насколько я понял, женщину осудили таки после смерти) диализного места не нашлось: ее и на гражданке бы тоже футболили. Но хотя бы не засуживали врача, который сделал, что мог.

Основной прирост доступности диализа в России связан со строительством фирмами-производителями диализного оборудования частных диализных клиник, в которых диализ оплачивается из средств обязательного медицинского страхования. Государственные центры диализа последние годы почти не развиваются и не наращивают число мест.

Представить себе больного из Можайска, получающего диализ в Москве, нельзя. Большая часть больных получает диализ амбулаторно, приезжая самостоятельно на процедуры через день. В некоторых регионах, в частности, в Москве, но не в Московской области, больных возят на диализ санитарным транспортом. Кое-где больные самостоятельно ездят за полторы сотни километров на автобусе – например, из г. Никель в Мурманск, тратя в общей сложности на диализ 14–15 часов в день. И так – через день. Больше половины регионов страны не обеспечивает своих жителей транспортировкой. Уж не говоря о возможности переселения больного к месту лечения поближе.

По большому счету, не приходиться удивляться смерти Веры Трифоновой. Ей сильно повезло, что удалось сделать хотя бы одну процедуру. Но была бы она на свободе – диализ наверняка ей был бы продолжен. В заключении распоряжаются здоровьем, жизнью и смертью люди в погонах. Даже если они по образованию врачи, все равно – они сотрудники репрессирующих органов. Их задача – во-первых, выполнять команды и поручения тюремного начальства. А совсем не лечить заключенных больных, входить в конфликт со следователем.

Возвращаясь к делу доктора Артомоновой: вся ситуация с судом не только абсурдна – она опасна. Врач, стремящийся помочь больному из СИЗО или с зоны, должен будет теперь десять раз подумать, так как он, оказывая помощь, с высокой степенью вероятности станет обвиняемым. Оно кому надо? Проще помощь не оказывать. Симметричный ответ обществу, которое сегодня видит во врачах лишь убийц в белых халатах, не желая понимать, что врачи – заложники человеконенавистнической системы.

Заключенные ИК № 13 попали в больницу с болями в животе. В региональном УФСИН уверены, что арестанты подхватили ротавирусную инфекцию. Правозащитники утверждают, что заключенных накормили испорченными продуктами. По неофициальным данным, в госпиталь также отправили двух зэков, которые вскрыли себе вены в знак протеста против плохого питания. УФСИН эту информацию опровергает.
С воскресенья на понедельник в исправительной колонии № 13 в городе Энгельс Саратовской области опять накалилась обстановка: 22 заключенных обратились к врачу с жалобами на боли в животе. 12 из них сразу оказались на больничной койке. Официальный представитель УФСИН по Саратовской области Юлия Пенькова сообщила, что больных госпитализировали с повышенной температурой и признаками интоксикации.
«По предварительным данным, у них ротавирусная инфекция», — уточнила Пенькова.
По информации местного УФСИН, в понедельник никаких жалоб на здоровье от заключенных не поступало, а состояние здоровья уже лежащих в больнице пациентов в настоящий момент удовлетворительное. Врачи пока не исключают версию о пищевом отравлении: до того как медики точно определят происхождение инфекции, пройдет 3—4 дня. За это время анализы будут обработаны в лаборатории на наличие кишечной группы инфекций.

Впрочем, у матери бывшего заключенного саратовской колонии № 13, погибшего в конце апреля, и представителя проекта против пыток и насилия «Гулагу.нет» в Саратовском регионе Ларисы Сотниковой другое мнение по этому поводу.
«Заключенных накормили некачественной пищей, и поэтому они попали в больницу», — уверена она.
По словам правозащитницы, сразу после этого случая арестанты из СУСа (строгие условия содержания) и ШИЗО (штрафной изолятор) объявили голодовку в знак протеста против некачественной пищи и бесчеловечного отношения. «Из них двое заключенных по фамилии Муругов и Жуплев вскрыли себе вены, и их госпитализировали», — уточнила Лариса Сотникова.

В региональном ведомстве УФСИН эту информацию опровергли: «В колонии все спокойно, обстановка стабильная».

Впрочем, руководитель правозащитного проекта «Гулагу.нет» Владимир Осечкин тоже подверг сомнению официальную информацию УФСИН. Осечкин считает, что наиболее вероятна версия пищевого отравления. «Если бы это была инфекция, там было бы сотни больных уже», — заявил правозащитник «Газете.Ru». «К сожалению, те нормы питания, которые заданы правительством, зачастую в исправительных колониях не исполняются, а продукты питания, указанные в нормативе (мясо, рыба, яйца, натуральное молоко), заменяются искусственными ингредиентами», — пояснил он. По его словам, в случае если у больных подтвердится отравление, должна быть созвана специальная комиссия, чтобы проверить продукты, которыми кормят заключенных, условия работы поваров и условия хранения продуктов. «По нашей информации, сами кухни могут быть не оборудованы кондиционерами, и в июльскую жару в таком регионе, как Саратов, продукты могут испортиться на кухне или же их привозят испорченными и после разморозки», — сообщил Осечкин.
«Администрация колоний старается подавить волю заключенных и скрыть их жалобы на материально-бытовые условия именно там, где на самом деле существуют системные нарушения прав заключенных, в том числе на надлежащее материально-правовое обеспечение и нормальное питание», — говорит правозащитник.
Обстановка в исправительной колонии № 13 в Саратовской области стала одной из часто обсуждаемых тем в СМИ начиная с мая этого года, когда там погиб 26-летний заключенный Артем Сотников. По словам его матери и других заключенных, в колонии широко практикуются пытки в отношении заключенных, которые отстаивают свои права, и Сотников стал первой жертвой сотрудников колонии. Официальные причины смерти Сотникова пока неизвестны. После этого случая руководителя колонии Вадима Бочкарева отстранили от работы на время служебной проверки по факту гибели заключенного, и сейчас во главе исправительного учреждения стоит бывший руководитель областной туберкулезной больницы Андрей Аношин.
http://www.gazeta.ru/social/2012/07/16/4682733.shtml

Вообще-то это какой-то рывок в ситуации. Понимаю, что не все будет гладко, наверняка будут и подводные камни, но в целом - это реализации наших предложений, концепции, как угодно, впервые сформулированной А.И.Воробьевым, тогда еще Министром здравоохранения в 1992 году. Это огромный подарок.
П.А.Воробьев

Медчасть колонии мстит Таисии Осиповой.
После моей публикации 24 января письма Таисии, в котором шла речь, о том что ей в колонии не выдают лекарства, переданные с воли, а в тамошней медицинской части большие сложности получить даже таблетку от головной боли, последовала сначала официальная реакция ФСИН из серии «все хорошо, прекрасная маркиза».

А потом была и неофициальная. Таисию лишили последнего и самого важного из лекарств, которое ей все-таки ещё выдавали регулярно. Прямо в день публикации письма ей перестали выдавать таблетки по снижению сахара в крови «Глюкофаж», которые Таисии выдавали по рецепту, выписанному врачами ещё Смоленского СИЗО. Кроме того, в этот же день, у Таисии забрали глюкометр – аппарат, с помощью которого она сама могла несколько раз в день замерять уровень сахара у себя в крови, чтобы его контролировать. Неожиданно оказалось, что такой аппарат иметь при себе ей «запрещено».

Контроль уровня сахара и принятие препарата, снижающего уровень сахара в крови, для Таисии жизненно важны. Высокий уровень сахара в крови очень опасен для человека - организм разрушается. Кроме того, возможна сахарная кома со смертельным исходом. Более двух лет она пила «Глюкофаж» с согласия тюремных врачей, в том числе и в колонии Вышний Волочек. И только после публикации в СМИ информации о положении с медицинским обслуживанием в этой женской колонии, медработники «обиделись» и запретили выдавать Таисии эти таблетки. Напомню, что начальник медицинской части Тверского СИЗО, где Таисия провела некоторое время, когда ехала по этапу, после взятия у неё анализов, сказал, что ей недостаточно принятия таблеток, а надо переходить на инсулин.

Начальник же медчасти колонии, к которому она попала на прием 25 января, в беседе с ней не скрывал, что лишение таблеток – это его инициатива и месть за то, что Таисия в своем письме пожаловалась на них. Напомню цитаты из письма: «Я бьюсь в закрытые двери. Лекарства не высылай – их не примут… чтобы получить таблетку от головной боли нужно посетить врача, а врач только по записи… Да и по записи к врачу не попасть… Хамят все. Мы для этих чудо-врачей не люди…»

В колонии Таисии прямо пояснили, что жаловаться нехорошо, теперь ей не светит УДО и вообще, у неё будут сложности с её пребыванием там.

Все эти факты я узнал из телефонного разговора с Таисией. Она позвонила мне из женской исправительной колонии №5, расположенной в городе Вышний Волочек Тверской области вечером 25 января.
http://echo.msk.ru/blog/fomchenkov/998594-echo/

Навстречу амнистии! Если не убьют, то выпустят…
Наталия МЕТЛИНА о том, как в российских колониях убивают осужденных и калечат людские судьбы

В исправительной колонии № 6, что в Брянской области, поселке городского типа Клинцы убили заключенного. Владимиру Булкову было 26 лет. В ночь на 7 июня его матери Надежде Викторовне позвонил кто-то из отбывающих там  наказание и  сообщил, что сына  избил сотрудник колонии.
Уже потом мать рассказала мне, что его притащили в камеру полумертвого. Зеки не могли даже положить Владимира на койку – так его измолотили. Он был весь в крови. Но через пять минут его снова вытащили из камеры и продолжили дубасить прямо в коридоре. Больше в камеру он не вернулся. Булкова привезли в больницу без сознания с тяжелой черепно-мозговой травмой, гематомой в голове  и многочисленными ушибами. Пять дней огромный, крепкий, молодой парень  находился в коме на аппарате искусственной вентиляции легких. Оказывается, мозг умер в первый же день, но на теле было такое количество травм, что врачи специально держали его на аппарате, чтобы хоть как-то привести тело в порядок (это новая редакция клятвы Гиппократа). Синяки и ссадины были везде. Только из головы откачали 700 мл крови. На руках и ногах – следы от наручников.
 
Потом родители выяснили, что его держали на растяжках – пристегивали наручниками за руки и за ноги в позе леонардовского витрувианского человека, и так били. Отец сразу же выехал, как только узнал, что сын в больнице. Его пустили в реанимацию. Сын лежал черного цвета. На нем не было живого места. Последние три дня отца уже не пускали, говорили, что состояние ухудшилось. 13 июня вечером он умер. Надежда Викторовна  вспоминает эти страшные дни:
- Врачи его последние дни только приводили в порядок – они откачивали кровь из каждой гематомы, чтобы синяки выглядели не так страшно. Мы когда тело осматривали, там везде следы от уколов были. Его привезли домой, в Краснодар, загримированного, как артиста. Я его даже не узнала.
Владимир получил 4,5 года колонии общего режима по статье «вымогательство». А дело обстояло так. Булков работал в строительной бригаде, не пил, не курил, вкалывал с утра и до ночи – клал керамическую плитку. К его приятелю обратилась подружка,  сожитель которой отнял у нее крупную сумму денег. И вот Владимир и его товарищ поехали к этому сожителю разбираться. Тот немного испугался и побежал продавать свой компьютер, а вырученные деньги – 10 тысяч передал Владимиру и его товарищу, а те – девчонке. Вот такая тупая, нелепая история ни о чем. Но наш должник побежал в полицию, ребят арестовали и посадили на 3 и 4,5 года. Причем, ни один из них до этого не имел никаких проблем с законом.
Мать-инвалид просила, умоляла суд  оставить сына отбывать наказание в Краснодарском крае. Кстати, положено отправлять осужденных на зону не далее, чем за пятьсот километров от места жительства. Но Владимира заслали аж в Брянскую область. ИК-6 – это «красная» зона, то есть там управляет руководство, в отличие от «черных», где правят бал воры. И как только Владимир прибыл по этапу, у него сразу же отобрали сумку, в которой было новое чистое белье, попросили раздеться догола, пришел охранник, помочился на его одежду.
Это было только началом большого пути перевоспитания и осознания своей вины – по сути тотального унижения человеческого достоинства. Несколько месяцев Владимир ходил в изношенной робе и чужом белье, которое ему любезно собрали сокамерники. Через несколько месяцев с воли пришли посылки, зеки аккуратно расставили все моющие средства на тумбочки – пришли сотрудники колонии и сбросили все на пол – шампуни разбились вдребезги, и еще месяц они отмывали камеру. Но это была легкая тренировка.
- Сын звонил мне почти каждый день. Но все, что я вам рассказываю, я узнала уже после его смерти от ребят, которые сидели вместе с ним. А он мне многого не говорил, берег меня, мол, мам, если я тебе все расскажу, у тебя остановится сердце.
 

В основном, давление происходило с помощью принудительных хозяйственных работ. Для строптивых выбирался туалет, в который ходили  сотрудники колонии. Но «ходили» они как по большой, так и по малой нужде исключительно мимо нужника. И когда накапливалась критическая масса, выбирался заключенный, который должен был все это мыть. Если человек отказывался, его отправляли на 15 суток в штрафной изолятор, где можно было спать только ночью, а днем койки убирали и заключенный оставался на голом бетоне, на который нельзя было даже сесть. После единократного посещения ШИЗО осужденный соглашался на все. Но все – это промзона, где зек трудился по 12-14 часов, а получал сущие копейки. На всех ИК отработана система отмывания денег, которые зарабатывают заключенные, и когда наступает день зарплаты, оказывается, что 90 процентов заработка человек якобы уже потратил в тюремном магазине. Там на его фамилию  списывалась часть продуктов, которых он в глаза не видел. Есть и другой способ заработать. Федеральный центр выделяет немалые средства на ремонт колонии. Ремонт делают, но на средства и материалы, которые привозят родственники заключенных. А деньги, которые выделяет бюджет, растворяются в карманах фирм, с которыми заключаются подряды.  Владимир Булков прожил в колонии почти 2,5 года. Ни о каком условно-досрочном освобождении и речи быть не могло. Во-первых, это стоит очень дорого. Во-вторых, заключенного подвергают таким унижениям, которые сам Владимир считал для себя невозможными. Отец в последний раз виделся с ним на свидании в феврале. Василию Васильевичу приходилось полутора суток добираться на перекладных к сыну.  Он приехал на свидание и семь часов простоял на морозе перед воротами. Его пустили поздно вечером, а рано утром выпроводили. Но даже в этот короткий промежуток сын успел рассказать отцу многое. Тогда еще они не знали, что видятся в последний раз. По версии сотрудников колонии, Владимир упал с лестницы. Но потом они все же назначили ответственного из числа сотрудников колонии, которому сейчас предъявлено обвинение и он находится по домашним арестом. Уголовное дело об убийстве Булкова насчитывает пять томов. Сегодня родители не надеются на то, что оно будет доведено до суда, хотя уже в ноябре отца вызвали на ознакомление с материалами дела.
Эту историю мне рассказала Елена Соколова, глава общественной организации «Правовая зона», она то и вывела меня на родителей Булкова. Она то и принимает каждый день ходоков-родственников. Последний раз пришли 40 человек. Сразу после их визита с зоны позвонили осужденные и сообщили, что у них все очень хорошо и не надо поднимать волну.
Я вот почему это все это пишу. Впереди амнистия в связи с 20-летием Конституции. На брянской зоне сидят в основном так называемые «первоходы» по экономическим, ненасильственным преступлениям. Булков – третий погибший за последний год. Перед Владимиром был еще Юрий Скопич, а фамилию третьей жертвы Елене выяснить не удалось. Система ФСИН – самая закрытая и самая чудовищная. Только окунувшись в этот мир, ты понимаешь, что больше всего она калечит даже не заключенных – они выйдут в конце срока, — а самих сотрудников, превращая их в бесчеловечных извергов, закомплексованных уродов, вымещающих свою нереализованность на том, кто находится перед тобой в заведомо неравном положении. Самое замечательное, что несмотря на три трупа, бывший начальник ИК-6 Мороз переведен сейчас в Краснодарский край, где будет наводить порядок в местах лишения свободы. Дабы перед олимпиадой не было там никаких проблем. Спасибо Толоконниковой, которая хотя бы ради собственного пиара, но все же обратила внимание общественности на ситуацию в российских тюрьмах. А ведь о ней не говорится ни слова. А ведь она чудовищна, и чудовищна, прежде всего, состоянием сотрудников, которые проявляют там свои самые низменные чувства. Елене удалось вместе с комиссией Уполномоченного по правам человека попасть в ИК-6. Но кроме разговоров с начальством ничего посмотреть и пообщаться с заключенными не удалось. Да и они ничего не сказали бы, ибо комиссия уедет, а им там еще жить. И не всем суждено дожить до конца срока, а хочется…
http://nvdaily.ru/info/9761.html

ЗЫ: На первый взгляд - это не про медицину. Но и про медицину - тоже. Ведь никто из врачей не описал в истории болезни "механизм травмы". А должны были, между прочим.

Да вроде врачей никто не обвиняет - это у вас, друзья, комплексы. Я о другом: врач должен описывать механизм травмы: как по мнению больного или его сопровождающего или по мнению врача травмы были получены. Механизм нужен не для протокола, а для принятия решения об объеме диагностической и лечебной помощи. Потому и вопрос: врач, если он думает, падение с лестницы отличает.

Лишение свободы не означает лишения права на медицинскую помощь
О проблемах медицинского обслуживания в местах лишения свободы и людей, находящихся по стражей, говорили участники круглого стола «ФКУЗ или Минздрав – как лечат больных в тюрьмах и колониях», который прошел вчера, 14 мая, в студии Интернет-канала «Зона».

На сегодняшний день ситуацию, связанную с оказанием в колониях медицинской помощи, в том числе и неотложной, иначе как ужасающей не назовешь. Причин тому множество - реформа, в ходе которой оказания медпомощи становится прерогативой ФСИН, отсутствие договоренности между Минюстом и Минздравом, санкционирующее доступ службы скорой помощи в колонии, безнаказанность как начальников колоний. В конечном счете, страдают простые люди,  оказавшиеся в местах заключения в безысходной ситуации, да и сами медработники.

Тюремный «геноцид»

«В колониях сложилась чрезвычайная ситуация с правом на медицинскую помощь и с правом на жизнь, - говорит правозащитник Владимир Степанов.- Цифры свидетельствуют о признаках геноцида в местах лишения свободы и о чрезвычайно ситуации с правами человека в РФ. По данным прокуратуры, в прошлом году 3782 человека умерло в СИЗО, в 2012 году умерло 3462 человека. Эти цифры подтверждают, что право на жизнь заключенных никак не защищено, как и право на медобеспечение, которого их никто не лишал».

По словам ведущего круглого стола Сулеймана Шебзухова, множество проблем связано с  неразберихой, вызванной передачей функций по лечению заключенных от Минздрава к ФСИН. Процесс был запущен 1 января 2013 года, но до сих пор так и не завершен. Сами медработники зачастую не знают, к какому ведомству они сейчас относятся. Не может сказать это и руководство колоний. А содержащиеся по стражей граждане, которые вынуждены обращаться за медицинской помощью, стали заложниками данной ситуации.

Без права на лечение

«Лишение свободы не должно быть лишением конституционного права на медицинскую помощь», - подчеркивает Сулейман Шейзухов.

В реальности же отбывающие наказание не могут получить адекватного лечения. Правозащитники приводят в пример вопиющие случаи, когда людям с хроническими заболеваниями, нуждающимся в регулярном приеме препаратов, отказывают в лечении тюремные медики, несмотря на ранее подтвержденные диагнозы.

Как, например, несколько лет не получает необходимых лекарства Игорь Черноус, содержащийся в колонии в Ростовской области. Только благодаря усилиям адвоката, Елены Черноус, ему было проведено УЗИ-исследрвание, после которого, несмотря на заключение о срочной госпитализации, он не был направлен в медучреждение, а был возвращен в следственный изолятор. Как говорит адвокат, судья Тихомиров взял на себя функции врача и, несмотря на Статью 81 УК РФ, гарантирующую освобождение от наказания в связи с болезнью, отказал заключенному в праве на лечение. Только после угроз о направлении жалобы в вышестоящие инстанции, подследственный был переведен в Федеральное казенное лечебно-профилактическое учреждение «Межобластная  туберкулезная больница №19», где однако не оказалось необходимого ему специалиста. И любые доводы защиты о том, что получить адекватную помощь заключенный может только в другом медучреждении, были проигнорированы в связи с утверждением тюремных работников о том, что необходимая помощь в их исправительном учреждении может быть оказана.

От произвола начальства и главврачей колоний арестованные, нуждающиеся в лечении, абсолютно не защищены. Получается, что не только заключенные не имеют прав, но даже адвокат не может добиться, чтобы человеку оказали адекватную помощь. Так на просьбу адвоката Лечо Суладзе, отбывающего наказание в Ставропольском крае, прислать список лекарств уже два года уклоняется от ответа главврач исправительного учреждения. Подзащитный страдает тромбозом 3-й степени, и если его не лечить, то не исключено появление некроза тканей.

Беспомощность скорой

Заза Эджибия, отбывающий наказание в колонии Курской области, страдает  сахарным диабетом тяжелой формы, хроническая надпочечниковой недостаточностью, гипертоническая болезнью III стадии. По словам адвоката, никаких специалистов в периоды осложнения болезней руководство не привлекало, и только когда у него случился инфаркт 17 апреля 2014 года, приехала скорая помощь.

Об еще одном вопиющем во всех отношениях факте зашла речь в ходе круглого стола.  Оказывается, даже бригада скорой помощи не всегда может помочь больному. В некоторых случаях охрана оказывалась пропустить врачей, ссылаясь на то, что медицинских работников нет в списках на пропуск. По словам Сулеймана Шебзухова, такие инциденты будут возникать и дальше, пока не будет подписано соглашение между Минздравом и Минюстом об оказании скорой неотложной помощи в местах лишения свободы.

Медикам, помогающим пациентам в колониях, также приходится несладко.  Врачам той же Межобластной  туберкулезной больницы №19 ростовской области с января месяца не выплачивается денежное вознаграждение. У врачей уже элементарно нет средств на пропитание. Несмотря на то, что перевод медучреждения в подчинение ФСИН произошел в конце 2013 года, трудовые договора медработникам выдали только в мае 2014 года. В них указана заработная плата 5 709 рублей в месяц, что гораздо ниже выдаваемой ранее. Сотрудники медучреждения уже написали жалобу в вышестоящие ораны.

Карательная медицина

К несогласным и к тем, кто пытается отстаивать свои права, применяются методы, сродни тем, которые практиковались в концентрационных лагерях. Причиной издевательств, по мнению участников круглого стола, является чувство безнаказанности, которое толкает тюремных медиков к бесчеловечным методам обращения с пациентами в колониях, что скрывается руководством учреждений. Как говорит правозащитник Владимир Степанов, чтобы избавиться от лишних проблем, к психически здоровым людям в колониях применяют сильнейшие психотропные препараты, такие как аминазин и галоперидол, после чего развивается сердечный приступ. Такие случаи зафиксированы в Красноярском крае, Саратовской, Кировской области – в общей сложности в 11 колониях.

«Врач, который колет лекарства, не предназначенные для здоровых людей, это убийца, - говорит Владимир Викторович. – Фактически на людях проводятся испытания препаратов».

Надо что-то менять

По словам участника дискуссии, депутата Госдумы РФ от КПРФ Константина Лазарева, по всем фактам смерти в СИЗО надо инициировать проверки. «Учитывая специфику местонахождения, предполагаю, что вряд ли все из них умерли своей смертью», - сказал депутат.

Простое ужесточение наказания, по его мнению, не решит всех проблем. «Когда скрыть правонарушение не возможно, это становится сдерживающим фактором. Но у нас нет неотвратимости наказания», - добавил он.

Сулейман Шебзухов считает, что следует серьезно пересмотреть законодательные основы помощи заключенным.

«Нельзя передавать в подчинение ФСИН больницы. На эти цели уже потрачено 72 млрд рублей за три года, но в результате их так и оставили у себя.   Я предлагаю передать больницы в ведомственное подчинение Министерству здравоохранения, как сейчас относятся к Минздраву ФКУЗ. Почему бы Минздраву не лечить людей? Тогда будет легче договариваться с врачами и обеспечивать лекарствами», - сказал он.

Вместо исправительного учреждения колония становится местом дальнейшей криминализации тех, кто всего лишь раз оступился. Попав в зону, у человека уже нет условий исправиться. И выходят из колонии люди не только обозленные, но и искалеченные. Поэтому нельзя заключенных направлять в колонии, пока там не будут созданы условия для оказания им адекватной медицинской помощи, считает президент Международной ассоциации блоггеров Назим Евлоев.

В связи с важностью затронутых в ходе круглого стола тем организаторы намерены и далее проводить подобные мероприятия, чтобы добиться общественного резонанса.

http://ria-ami.ru/read/28864

А как-же освобождение по болезни? Вроде - если уже хоспис светит - выкинуть на волю умирать надо.

Это верно. Но тогда они становятся вечными заключенными, заключенными до смерти. Алогичная какая-то ситуация получается

Тайны "Матросской тишины": какие эксперименты ставят над заключенными в главной тюремной больнице Москвы
Главврач сам выносит приговоры пациентам. Без суда и следствия
«Забудьте все, что вы знали о врачах, если встретите когда-нибудь доктора Мадояна. Забудьте о таких словах, как «лекарство», «спасение», и помните о других — «боль» и «смерть». Он не обратит внимания на ваши слезы, останется глух к мольбам», — это произнесла мать девушки, которая была на грани жизни и смерти. Но чего только не скажешь, когда на твоих глазах угасает единственная дочь? А потом я услышала нечто подобное еще от одного, и еще, и еще...

Самсон Мадоян — главный тюремный доктор Москвы. За все время только один пациент сказал мне, что Мадоян хорошо лечит. Это был генерал Колесников, выбросившийся вскоре из окна.

Чем снискал такую славу человек, давший клятву Гиппократа? Вот об этом, а также о медицинских «экспериментах», которые ставят медики за решеткой над заключенными, я вам и расскажу.

Эпизод первый: Эля

Врач всегда должен быть на стороне пациента. Иначе что он за врач? И если есть хоть малейшая возможность спасти человека, разве доктор этому воспрепятствует? Так думала я, пока не познакомилась с Мадояном (главным врачом «Матросской Тишины» — больницы, куда свозят заключенных из всех московских СИЗО) и его пациенткой Эльвирой Караевой.

Она сидела на нарах, такая тихая, добрая, светлая, с такими чудовищно опухшими синими руками.

— Это они от сердца опухают, — объяснила тогда Эля. — Дышать трудно и двигаться не могу совсем.

У женщины инфекционный эндокардит с поражением трикуспидального клапана. Диагноз ей поставили в Научном центре сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева, назначили дату операции. Бесплатно, без блата, срочно. Потому что «или-или». Но волей судьбы Караева попала не на операционный стол, а за решетку (ст. 228 УК — «Хранение и сбыт наркотиков»). То, что судья не счел нужным дать ей возможность вылечиться на воле, а потом уже отправлять в СИЗО, это вопрос отдельный. Но вот Караева в «Матросской Тишине». И ее сразу полюбила вся больница, все заключенные-пациенты постоянно волновались за нее: «Ну как она сегодня? Держится?». А уж как за Эльвиру боролись члены ОНК Москвы! И освобождение казалось так близко — мы все верили, что болезнь Караевой подпадает под правительственный перечень недугов, с которыми нельзя находиться в СИЗО. Вот ведь так черным по белому: «инфекционный эндокардит затяжного течения». Перечень есть, болезнь есть. И надо было всего-навсего заключение от тюремных врачей, читай от Мадояна.

Он решил его не давать. И точка.

Основания? Медкомиссия во главе с Мадояном считает, что эндокардит не затяжной. С чего это Мадоян взял? Более того, самой комиссии вроде как не было.

— Членов комиссии я не видела, они меня тоже, — рассказывает Эльвира (все это есть в ее жалобах ОНК и уполномоченному по правам человека). — У меня даже анализы не брали, просто переписали те, которые были взяты еще в вольной больнице. За все время пребывания в «Матросской Тишине» только один раз сделали УЗИ и прописали таблетки от отеков. Больше никакого лечения...

Помню, случайно встретила Мадояна в коридоре «Матроски». Спросила про Караеву.

— Я не буду с вами разговаривать. Вы не медик, — отрезал Самсон Валерьевич и быстрым шагом удалился.

Я решила проконсультироваться у кардиологов, которые работают в ВОЗ. И вот они мне ответили, что термин «эндокардит затяжного течения» сам по себе не совсем корректен. Что в мировой практике такой не используется и что в России нет четких критериев, какой эндокардит считать затяжным, а какой — нет. С чего тогда в тюремной больнице взяли, что болезнь Эли «не затяжная»? Диагноз ей поставлен был еще два года назад... В чем дело, доктор Мадоян?! Вы питаете личную неприязнь к Караевой? А может, это не у Караевой, а у докторов с сердцем?

Не дает мне ответа Мадоян... Родным Эльвиры он сказал, что не обязан общаться с журналистами. Но позвольте, в СИЗО я была как член ОНК. Какая разница, кто я на воле — учитель, репортер, домохозяйка?

Эпизод второй: Марина

— Марина, милая, от руки придется отказаться... Но вы ведь молодая, красивая, должны жить, а мы соберем вам деньги на лучший протез, — это, наверное, самое ужасное, что я когда-нибудь говорила. Но выхода не было. Если мы (в тот день я была в СИЗО с правозащитницей Аней Каретниковой) не уговорим девушку на ампутацию, начнется гангрена — и она может умереть.

Марину за решетку посадили уже с гниющей рукой (и снова статья 228 УК, то есть наркотики). Девушка — бывшая наркоманка, причем в последнее время колола всякую синтетическую дрянь, от которой и начался необратимый процесс поражения кости. Можно хоть тысячи раз говорить, что она сама во всем виновата. Какой смысл? Да и верно ли судить другого, не побывав в его шкуре? Из рассказа плачущей Марины понимаю, что рука нестерпимо болеть начала больше года назад — и как раз чтобы заглушить эту боль, она продолжала принимать наркотики. Уколется — и вообще не чувствует руку... Задержали Марину за их хранение. Отправили в тюремную больницу. А там сделали снимок и предложили девушке ампутацию. Она отказалась.

— Понимаете, ей доктор тюремный сказал, что руку спасти можно, — плачет мама Марины. — И она в это поверила.

Кто именно это был — неизвестно. Тюремные врачи ведь еще имеют особенность не представляться своим пациентам. Вроде как в целях безопасности... Хотя мне этого не понять — ведь даже на войне настоящий врач свое имя не скрывает и медицинскую помощь оказывает всем без разбора.

— Я спросила: «можно спасти руку?», он сказал: «можно, только зачем она тебе?», намекая на то, что я наркоманка, — вспоминает девушка. А потом, когда целая медкомиссия сделала заключение, что требуется срочная ампутация, Марина не поверила. В больнице «Матроски» церемониться с ней не стали — не хочешь ампутацию, выписываем! И девушку перевели в СИЗО 6, где мы ее и нашли, мучающуюся от боли. Мать Марины просила об одном — чтоб ее осмотрел независимый гражданский медик, которому она доверяет. Начальник женского СИЗО пошла нам навстречу и разрешила его пустить в камеру.

— Вот на снимках видно, что спасать уже нечего. Кость изъедена полностью, процесс поднимается выше. И если не ампутировать сейчас по локоть, то потом уже надо будет по плечо, а то и вообще можно опоздать… — врач долго объясняет, показывает снимки Марине. Она плачет навзрыд. Мы уговариваем ее. И я чувствую, что мы все выполняем работу не свою, а тюремных медиков. Разве не они должны были все объяснить девушке? Разве не они должны были развеять все ее сомнения? А теперь все наши слова словно пустой звук. Потому что она верит не нам, а тому, что когда-то сказал ей доктор тюремной больницы...

Эпизод третий: Юрий

Человек сидит на нарах с перевязанной шеей. Повязка насквозь пропитана кровью, потому что ее давно не меняли. На шее опухоль размером с крупное яблоко.

— Они мне тут рак вырезали, — заявляет нам шепотом 59-летний Юрий Червяков.

— Как так? Это не онкологическая больница, такие операции только там проводят, — поражаемся услышанному мы.

— Я тоже удивился. Тем более что гражданский доктор сказал, что отрезать ничего нельзя. А здесь взяли и отрезали.

— Вы письменное разрешение давали?

— Нет, не давал. Тюремный доктор сказал: «Это никакой не рак. Надо резать, а то лопнет».

— И как прошла операция?

— Под новокаином, как по-живому резали. Видимо, мало было обезболивающего... И шишка вон опять выросла, только больше стала. Все хуже стало. Есть теперь вообще не могу. Говорю с трудом. Доктор Мадоян мне обещал: «Я найду очаг заболевания».

— Нашел?

— Видимо, нет. Говорят вот, еще одну операцию надо сделать. Я не дам больше резать.

Чтобы вы поняли весь ужас ситуации, поясню. Этому заключенному диагноз «плоскоклеточный рак с ороговением, метастаз в лимфоузел» поставили еще на стадии следствия. После того как суд приговорил Червякова к 3,5 года тюрьмы (в феврале 2014-го), его отправили в больницу «Матросской Тишины» именно для «актировки». Ну чтобы медкомиссия признала, что его болезнь входит в перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания. Вместо этого через несколько дней ему почему-то в стенах «Матроски» сделали операцию, не проконсультировавшись даже с онкологом.

Я не знаю, как такое вообще возможно. Эксперимент? Или так в тюремной больнице тренируются на безнадежных больных? По документам операция, которая была произведена Юрию, называлась пункцией, и ему был по ее результатам выставлен диагноз «аденофлегмоны и нагноившиеся гематомы шеи»...

В онкологический диспансер Червякова из тюремной больницы вывезли только через месяц, когда стало ясно, что шишка на шее растет и растет, а сам он чахнет на глазах. Там поставили диагноз, звучащий как приговор: «Метастазы в лимфоузлы шеи с обеих сторон невыявленного первичного очага, состояние после вскрытия опухоли. Метастазы неоперабельные. Нуждается в паллиативном химиолучевом лечении». Обратите внимание на «состояние после вскрытия опухоли». Увы, в диспансере оценку действиям тюремных врачей не дали. Неэтично ведь.

В общем, после этого медкомиссия во главе с Мадояном все-таки вынесла заключение, что его болезнь подпадает под перечень. И его отпустили на волю, по сути, умирать. Не знаю, жив ли он сейчас. Но знаю точно — если бы Мадоян не искал очаг, если бы Червякову не вырезали «шишку», на воле он мог оказаться гораздо раньше. А в его случае каждый день на свободе — бесценен. И еще знаю, как мучился от боли Червяков в тюремной больнице. Все, что ему давали — баралгин, который не помогал. Слышал ли его стенания по ночам доктор Мадоян? Вряд ли.

Эпизод четвертый: Сергей

Если у вас диабет, то инсулин для вас как воздух. Это понятно даже людям без медицинского образования. Наш следующий герой Сергей инсулин в «Матроске» сначала получал, а потом перестал без каких-либо на то видимых оснований.

— Мы просили лично Мадояна разобраться, инсулин выдать, — говорит член ОНК Аня Каретникова. — А дальше случились странные вещи. Во-первых, маме Сергея кто-то позвонил и сообщил, что она должна приобрести инсулин в аптеке и передать его в СИЗО для сына. Сергей нам пояснил, что никого не просил звонить родственникам с просьбой передать ему инсулин. Во-вторых, после всех наших жалоб Сергея поместили в одну из самых худших камер инфекционного отделения больницы. Там был жуткий холод. И вообще условия в этой камере сложно признать пригодными для содержания больных лиц, содержащихся под стражей. И вот в обмен на возвращение в свою камеру Сергей... отказался от полагающегося ему бесплатного инсулина!

Можно долго рассказывать, что бывает с диабетиками, которым долго не дают инсулин. Не случайно этот препарат полагается в обязательном порядке и бесплатно всем. Вы слышите это, доктор Мадоян?

Конечно, Сергей не единственный, кому не повезло. Вот, к примеру, у Виталия Панченко (у него СПИД 4-В) взяли и... изъяли показанные ему препараты антиретровирусной терапии. Курс лечения прерван, а сам Виталий едва на ладан дышит. Его еще все время переводят из камеры в камеру. Мужчина говорит, что это все — месть за неоднократные жалобы в ОНК на медицинских работников. Просил Виталий его «актировать», но вопрос о его освидетельствовании даже рассматривать не стали. По последним данным, убыл Виталий на этап в Мордовию в очень плохом состоянии. Добрался ли живым? Надеюсь...

Десятки заключенных рассказывали нам, что стоит им только на что-то пожаловаться — и их переставали лечить, не давали обезболивающие, выписывали из тюремной больницы.

Эпизод пятый: Кирилл

Кирилл — инвалид 3-й группы. Мужчина передвигается с трудом, с дикой болью — перебит берцовый нерв. Но все, что он просит, — трость для опоры при ходьбе. Для того чтобы получить трость (или разрешение на получение трости от родственников), необходимо заключение хирурга. Члены ОНК столько раз просили о том, чтобы хирург пришел и дал эту несчастную бумажку. Тот пришел... внимание! — через 4 месяца. И — снова внимание! — сообщил Кириллу, что не может дать ему разрешение на получение трости, так как заболеванием должен заниматься не хирург, а невролог. Прошло еще два месяца... За это время можно было достать, наверное, даже волшебную палочку, но обыкновенной, деревянной, у Кирилла так и не было.

Мужчина полгода практически не выходил на прогулки, положенные по закону всем заключенным. Мечтал просто о глотке свежего воздуха, как другие мечтают о свободе. Врачи, за что вы так с ним? За что вы так с Романом П., который терял зрение и ровно 9 месяцев писал вам и писал, что ему срочно нужен офтальмолог?

Хромых и безногих, слепнущих и слепых в «Матроске» вообще много, и каждый чего-то просит. Одному нужен рентген, второму операция, третьему — таблетка. Ужас! Одни проблемы от этих хворых. Вот, к примеру, Александр (страдает артрозом, артритом, хроническим бурситом, разрушением хрящевой ткани и т.д.). Ему, кричащему от боли, в «Матроске» давали только обезболивающую мазь. Александр писал и писал Мадояну с просьбой, чтобы его хотя бы хирург осмотрел, а то ведь ему становится все хуже и хуже. Ответ был примерно таким — мнение врачей о необходимости проведения операций и консультаций всегда оценочно и субъективно. Перевожу на язык обывателя — шиш с маслом тебе, а не консультации. В общем, выписали Александра из больницы.

Эпизод шестой: Левон

Левон Айрапетян (подозревается в растрате и присвоении акций «Башнефти») за решетку попал уже с целым "букетом". На воле у него было несколько инсультов и инфарктов, с собой всегда пакет таблеток. Надеяться на то, что в СИЗО он резко поправится, было бы глупо. Когда ему совсем стало худо, он попросил, чтобы его обследовали. За подписью Мадояна пришел «мотивированный» отказ.

— Айрапетян поверить в это никак не мог и все повторял: «Как такое возможно, он же врач!», — рассказывает зампред ОНК Павел Пятницкий. — А Мадоян просто посчитал, что нет необходимости его дополнительно обследовать. На чем он основывался? Непонятно. Знаете, какая любимая фраза Мадояна: «Мне лучше знать».

Сейчас в СИЗО девушка после операции на позвоночнике. Умоляет, чтоб ее не этапировали (решение об этом уже принято) хотя бы дней 5–7, пока рана не заживет. Ведь везут осужденных, прямо скажем, не на «Сапсанах». Духота, тряска, грязь, пот... Но решение о том, может ли заключенный по состоянию здоровья выдержать этап, принимает доктор Мадоян. А ему «лучше знать».

фото: Наталья Мущинкина
Эпизод седьмой: Татьяна

Тюрьма и туберкулез — это почти что синонимы. Но сейчас каждого вновь поступившего в СИЗО обязательно помещают на 10 дней в карантин и проверяют на палочку Коха, прежде чем помещают в общую камеру. Бывают, конечно, исключения: вот как-то сломался флюорограф в женском СИЗО — и больная с открытой формой попала в камеру, где были беременные...

У нашей следующей героини Татьяны — явно открытая форма (почему-то эскулапы не сообщают своим пациентам результаты их обследования). А еще явно, что человек угасает. Не ест ничего, все время мучается рвотой. Член ОНК Елена Масюк просила дать ей лекарств. Дали обезболивающий укол. А вот что еще страшнее — оказывается, в тюремной больнице Татьяна не могла залезать на второй ярус кровати (настолько плохо себя чувствовала).

— И поэтому она спала вместе с другой заключенной, Зинаидой, — рассказывает Масюк. — Когда выяснилось, что у Татьяны туберкулез, та попросила ее обследовать. Но Зинаиде до сих пор в обследовании отказывают.

Знаете, что обычно говорят врачи тем арестантам, которые просят флюорографию? Что часто ее делать вредно. И защищаться от туберкулеза, видимо, тоже вредно. Когда правозащитники заходят в камеры к больным, то врачи (видимо, из большой любви к нам) не предупреждают об открытой форме болезни, маски не предлагают... На днях зашли мы в камеру к таким больным, а там девушка чуть не плачет: «Анализы показали, что туберкулеза у меня нет, а меня здесь держат».

Эпизод восьмой: Ирина

Ирина Калинина лечилась в больнице «Матроски». Ну, в смысле лежала в больнице. Никаких серьезных исследований никто не проводил и вообще мало кто ей там интересовался. И вот когда она попросила выписку медицинских документов, ей их вручили. Причем за подписью лично Мадояна. С удивлением узнала Ирина, что ей, оказывается, делали кучу всего — включая кардиограмму, рентген, что ее консультировали хирурги и т.д. и т.п.

— Это похоже на фальсификацию медицинских документов, — говорит член ОНК Максим Пешков. — Заключенная Ольга Бакотина, к примеру, утверждает, что ей не делали УЗИ органов брюшной полости и биохимию крови (в указанные в подписанных Мадояном документах дни даже лаборатория не работала). Я направил официальное обращение к начальнику УФСИН по Москве, прокуратуру Москвы, руководителю ГСУ.

Я перебираю жалобы, поступившие в ОНК от пациентов. Они так похожи друг на друга. Вот одного заключенного вывезли якобы на консультацию в гражданскую больницу, а на самом деле даже к доктору не завели. Он просто просидел в конвойной машине, пока сотрудник тюремной больницы сбегал с документами и поставил подпись, типа заключенного осмотрели.

Жизнь заключенного для тюремных врачей — копейка. Вот Аня Каретникова, которая, наверное, каждого больного в тюремной больнице знает в лицо, пишет в отчете: «иногда при наличии нескольких заболевших фельдшер выдает 5–6 таблеток жаропонижающих препаратов на камеру в 20 человек. По словам подозреваемых, обвиняемых, осужденных, осмотр по жалобам на простудные заболевания часто производится прямо в коридоре, иногда — через кормовое окно, чаще — не производится никак».

— Я сам лично видел, как доктор Мадоян «осматривал» заключенных через кормовое окно, — говорит правозащитник Павел Пятницкий. — И он умудряется порой по внешнему виду, визуально сделать заключение — правду говорит человек о своих симптомах или нет. Вы можете себе такое представить?! Мной выявлен факт, который свидетельствует, что Мадоян пропускает те камеры, арестанты которых на него постоянно жаловались. Помню даже, как один заключенный спросил: почему же никак не может увидеть Мадояна? Оказалось, доктор его камеру все время игнорировал во время обхода, чтобы не отправлять этого заключенного на обещанную комиссию по инвалидности.

И снова тот же вопрос — как такое может быть? Я не верю, что такое могут делать доктора. Ни закон, ни медицинская этика, ни совесть, в конце концов, этого не позволяют.

По мнению главврача «Матросской Тишины», большинство пациентов симулируют. На воле, дескать, не лечились, а попав за решетку, обо всех болячках сразу вспомнили. К тому же и зарплата у врачей за решеткой крохотульная, а лечить приходится все-таки пациентов не голубых кровей. Да мало ли можно найти оправданий?

Я не знаю, когда и почему доктор Мадоян надел белый халат. Не знаю, кто его учил, кто воспитывал. Но сейчас в его руках — человеческие жизни. Помню, как он однажды, встретив меня, сказал что-то типа: «Врага надо знать в лицо». Наверное, тюремный эскулап обладает даром предвидения или логично рассудил, что вот этой статьи рано или поздно — не избежать. Вы оказались правы, доктор Мадоян. И она всем вашим пациентам (живым или мертвым) посвящается.

P.S. Все описываемые эпизоды задокументированы нами во время совместных проверок с членами ОНК Анной Каретниковой, Максимом Пешковым, Еленой Масюк и др. Материалы были озвучены руководству УФСИН Москвы, однако никакие меры предприняты не были.
http://www.mk.ru/social/2014/09/03/tayn … oskvy.html

Странные люди. Вольные врачи ведут себя аналогично. И тоже - трагедии. Вон кто-то в окно, кто-то за пистолет. В целом система одинакова что там, что тут, просто там люди еще бесправнее

Не прошло и 4 месяцев с моего доклада на МГНОТ о медицинской помощи заключенным в России как выходит проект закона. Понимаю, что это просто совпадение, хотя на докладе присутствовал человек "из органов" и даже выступал. Публикую записку, кому интересен сам проект - ссылка. мне кажется надо обсудить и дать некоторые предложения. так первое, что бросилось в глаза: всех взятых под стражу в развитых странах оценивают с позиции суицида. Это не обязательно должен быть осмотр психиатра (вроде - тольок добрвольно), но тестирование может провести и медсестра. В общем - давайте подумаем:
ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
к проекту федерального закона
«О внесении изменений в отдельные законодательные
акты Российской Федерации по вопросам охраны здоровья граждан в Российской Федерации»
Проект федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее – законопроект) направлен на совершенствование качества оказания медицинской помощи лицам, содержащимся в изоляторах временного содержания подозреваемых и обвиняемых, специальных приемниках для содержания лиц, подвергнутых административному аресту, в центрах временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей органов внутренних дел (далее – спецучреждения или ИВС, спецприемники, ЦВСНП) реализации рекомендаций Европейского комитета по предупреждению пыток (ЕКПП), приведение законодательства Российской Федерации к современным условиям и высвобождению полиции от выполнения несвойственных, избыточных и дублирующих функций, снижению нагрузки на личный состав.
В настоящее время законодательными актами Российской Федерации на территориальные органы МВД России возложена функция по оказанию медицинской помощи и проведению медицинских осмотров (освидетельствований) лицам, содержащимся в спецучреждениях.
Большинство спецучреждений расположено на значительном удалении от подведомственных медицинских организаций, что не позволяет организовать медицинскую помощь лицам, содержащимся в спецподразделениях на базе медицинских организаций МВД России. В то же время спецучреждения размещены в региональных и районных центрах, где имеются медицинские организации государственной системы здравоохранения или муниципальной системы здравоохранения, с которыми и в настоящее время осуществляется постоянное и устойчивое взаимодействие при оказании неотложной и стационарной помощи содержащимся в спецучреждениях лицам.
При этом лица, содержащиеся в спецучреждениях, являются гражданами Российской Федерации, имеющие право на получение полиса обязательного медицинского страхования, и, следовательно, на бесплатную медицинскую помощь в медицинских организациях государственной или муниципальной систем здравоохранения в рамках программы государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи.
В связи с чем, осуществление медицинской помощи лицам, содержащимся в спецучреждениях, территориальными органами МВД России является избыточной и несвойственной функцией.
Вместе с тем, международными нормами (пункт 42 Стамбульского протокола, представленного Верховным комиссаром по правам человека ООН 9 августа 1999 г.) указывается, что одной из основных гарантий лица, лишенного свободы, является право получить доступ к врачу, в том числе, если оно пожелает, к врачу, которого лицо, лишенное свободы, выберет самостоятельно.
Одновременно, Европейским комитетом по предупреждению пыток (ЕКПП) в рекомендациях Правительству Российской Федерации от 15 июля 2011 г., 3 декабря 2012 г. и 8 ноября 2013 г. предложено серьезно рассмотреть возможность перевода всего медицинского персонала, работающего в ИВС, в ведение структуры, не входящей в МВД России, так как такая мера будет являться лучшей гарантией полной независимости медицинского персонала в отношении своих служебных обязанностей.
В целях реализации рекомендаций ЕКПП, а также освобождения МВД России от несвойственных функций, Правительством Российской Федерации разработан законопроект, которым предлагается внести ряд изменений как содержательного, так и редакционного характера, в том числе изменения порядка правового регулирования оказания медицинской помощи лицам, содержащимся в спецучреждениях, медицинскими организациями государственной системы здравоохранения и муниципальной системы здравоохранения.
Законопроектом предусматривается внесение изменений в Федеральные законы от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», от 26 апреля 2013 г. № 67-ФЗ «О порядке отбывания административного ареста», от 24 июня 1999 г. № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», обеспечивающих реализацию основных концептуальных решений по закреплению функции за медицинскими организациями государственной системы здравоохранения и муниципальной системы здравоохранения по оказанию медицинской помощи лицам, содержащимся в спецучреждениях.
Статьей 1 законопроекта предусматривается внесение изменений в статьи 26 и 54 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», в части уточнения права лиц, заключенных под стражу в ИВС, задержанных, отбывающих наказание в виде административного ареста, а также в учреждениях, осуществляющих отдельные функции по профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних на оказание медицинской помощи в медицинских организациях государственной системы здравоохранения и муниципальной системы здравоохранения в соответствии с законодательством Российской Федерации.
Статьей 2 законопроекта уточняется положение статьи 25 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в части принадлежности медицинских работников, на которых возложено оказание медицинской помощи в месте содержания под стражей.
Статьей 3 законопроекта предлагается внести изменения в Федеральный закон от 26 апреля 2013 г. № 67-ФЗ «О порядке отбывания административного ареста», в части возложения обязанности по организации оказания медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в виде административного ареста, в медицинских организациях государственной системы здравоохранения и муниципальной системы здравоохранения.
Статья 4 законопроекта дополняет Федеральный закон от 24 июня 1999 г. № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» статьей 221, определяющей нормы по оказанию медицинской помощи несовершеннолетним, содержащимся в центрах временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей органов внутренних дел.
Статья 5 законопроекта предлагается установить переходный период до передачи соответствующим медицинским организациям государственной системы здравоохранения и муниципальной системы здравоохранения обязанностей по оказанию медицинской помощи лицам, содержащимся в спецучреждениях, в течение которого медицинская помощь будет организовываться территориальными органами МВД России.
Принятие закона позволит более полно реализовать права лиц, содержащихся в спецучреждениях, на медицинское обеспечение в рамках территориальных программ государственных гарантий бесплатного оказания медицинской помощи.
Реализация норм указанного закона потребует внесения изменений и дополнений в нормативные правовые акты Правительства Российской Федерации в указанной сфере деятельности.
Планируемый срок вступления в силу федерального закона
1 января 2017 г. В течение 2016 года предусматривается внесение необходимых изменений в нормативные правовые акты Правительства Российской Федерации и соответствующих федеральных органов исполнительной власти, а также утверждения необходимых объемов бюджетных ассигнований.
http://regulation.gov.ru/project/22644. … e_id=16571

Тяжелобольным заключенным облегчили освобождение
Расширены медицинские показания к досрочному выходу на свободу
Министерство юстиции расширило перечень заболеваний, при которых осужденные могут быть освобождены от наказания. Среди них тяжелые формы туберкулеза, вторая-четвертая стадии рака, заболевания нервной системы и т. д. По мнению ведомства, это поможет освобождать тяжелобольных граждан из колоний, пока им еще можно помочь. Опрошенные "Ъ" эксперты считают инициативу Минюста полезной, но отмечают, что на практике зэков отпускают на свободу в предсмертном состоянии из-за отсутствия надлежащей диагностики.

Проект постановления "О медицинском освидетельствовании осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью" был разработан юристами Министерства юстиции и опубликован для публичного обсуждения на портале regulation.gov.ru. Как сообщается в пояснительной записке к документу, необходимость расширения перечня заболеваний назрела по итогам "мониторинга правоприменения законодательства РФ в сфере охраны здоровья граждан, отбывающих наказание в виде лишения свободы". Как показало исследование Минюста, действующий перечень заболеваний, позволяющий не досиживать срок в колонии, не соответствует тяжести состояния пациентов.


Правозащитники подготовили амнистию
Проект постановления, подготовленный СПЧ, предполагает освобождение тех, кто осужден за малозначительные преступления. Как пояснила “Ъ” член СПЧ Мария Каннабих, амнистия может коснуться, например, врачей и преподавателей, которые отбывают наказание за взятки. Кроме того, отметила она, предполагается амнистировать несовершеннолетних, пожилых людей, больных, инвалидов. Только инвалидов, по ее данным, в местах заключения находится 140 тыс.
В тексте документа говорится, что рассчитывать на освобождение от наказания смогут лица, страдающие, например, болезнями сердца с недостаточностью кровообращения третьей степени (терминальной считается четвертая), тяжелыми формами болезни щитовидной железы, имеющие злокачественные образования, начиная со второй степени, и т. д. Кроме того, в список заболеваний включен ВИЧ, при условии что вирус поразил центральную нервную систему, а также прогрессирующий двусторонний туберкулез легких с явлениями дыхательной недостаточности третьей степени.

Право освободиться из колонии по состоянию здоровья регулируется ст. 81 УК РФ. Перечень диагнозов, с которыми можно рассчитывать на досрочное освобождение, впервые был утвержден правительством в 2004 году, а затем неоднократно расширялся. В 2010 году в правительстве было решено распространить эти нормы и на лиц, находящихся под следствием и содержащихся в СИЗО. Одним из поводом для расширения действия списка стала смерть юриста фонда Hermitage Capital Сергея Магнитского в московском СИЗО "Бутырка".

В руководстве ФСИН проблемы со смертностью в колониях последовательно объясняли дефицитом кадров в сфере пенитенциарного здравоохранения. Как заявлял ранее замдиректора ФСИН Александр Сапожников, многие тюремные врачи вынуждены выполнять не только свои должностные обязанности, но и работать на тех вакансиях, на которые не удается найти специалиста. Несмотря на отсутствие кадров, согласно статистике ведомства, число смертей в колониях продолжает снижаться, но по сравнению с 2013 годом этот показатель составил лишь 1%. По данным ФСИН, в 2014 году на 7% сократилось и число больных заключенных.


Акт милосердия впишут в рамки закона
Глава президентского Совета по правам человека Михаил Федотов предложил Совету федерации совместно подготовить предложения президенту по реформированию института помилования и закон об амнистии. Пока сенаторы и правозащитники не договорились, будут ли это новый федеральный закон или поправки к действующему законодательству
Как отмечает доцент кафедры судебной медицины и правоведения Санкт-Петербургского государственного медицинского университета Леонид Петров, "в проекте удалось отойти от конкретных формулировок, ведь ни один перечень не может охватить все тяжелые заболевания". По мнению эксперта, столь общий подход позволит сохранить жизни осужденным, которым ранее отказывали в освобождении, ссылаясь на отсутствие их заболевания в перечне. При этом слабой стороной документа господин Петров считает неточность формулировки о "необходимости длительного лечения" как условия для освобождения. "Это понятие допускает толкования, поскольку ни в одном документе длительность не определена",— пояснил он.

По словам главы правозащитной организации "Гулагу.нет" Владимира Осечкина, расширение перечня заболеваний не означает, что суды и руководство колоний начнут охотнее освобождать тяжелобольных. "На практике получается, что болезнь не диагностируют вовремя, из-за чего человек становится инвалидом,— сказал правозащитник.— Нужно давать право врачам, нанятым родственниками осужденных, участвовать в их диагностике".

Григорий Туманов
Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/2703835

Смертельно больная женщина скончалась в петербургской тюремной больнице имени Гааза

У нее были все шансы выйти на свободу, поскольку были все основания для освобождения женщины. Об этом в интервью «Эху Москвы» рассказал адвокат Виталий Черкасов.

По словам адвоката, в тюремной больнице продолжают находится ещё трое его подзащитных. У всех из них — смертельные диагнозы. Ранее местные судьи отказались отпускать их на свободу.

Вот уже и Чайка заметил бревно в глазу нашего здравоохранения...

Врачей через суд обязали удалить гвоздь из тела пациента

Ингодинский районный суд города Читы обязал тюремных медиков удалить фрагмент гвоздя из тела заключенного Михаила Дербина, с которым он живет уже почти 4 года.

Тюремные медики больницы № 1 медсанчасти № 75 ФСИН России по решению суда проведут операцию по удалению инородного тела заключенному, рассказал РАПСИ юрист Роман Сукачёв. Медицинскую помощь Михаил Дербин получит в течение 6 месяцев со вступления решения суда в силу.

По словам юриста, почти 4 года назад заключенный ИК-2 Михаил Дербин, страдающий гепатитом и реартритом суставов пальцев ног и рук, вбил себе в грудь гвоздь в знак протеста против ненадлежащего оказания медицинской помощи.

- Мужчина жаловался, что не получает должного наблюдения и лечения по поводу имеющихся заболеваний, а необходимые лекарства, которые в колонию ему передает мать, уничтожаются персоналом учреждения. Впоследствии мужчина стал жаловаться на сильные боли в легком и просил удалить инородное тело, - рассказал Роман Сукачев. - А медицинские работники ФСИН, наблюдавшие мужчину, отказывались оперировать его, мотивируя это тем, что «инородное тело инкапсулировалось, состояние здоровья осужденного остается удовлетворительным и необходимость в срочном оперативном вмешательстве отсутствует, поскольку в грудной клетке нет ни кровотечений, ни нагноений».

Согласно позиции властей, «заслуживает внимание и то, что Михаил Дербин намеренно нанес себе травму, нарушив обязанность заботиться о сохранении своего здоровья, предусмотренную законом», - рассказал юрист.

При вынесении решения, суд учел мнение представителя Дербина о том, что Росздравнадзор по Забайкальскому краю еще в 2012 году указывал на существенные нарушения прав осужденного, который «не был госпитализирован в лечебно-профилактическое учреждение хирургического профиля в срочном порядке».

© Доктор Питер

Женский ад: в московском СИЗО «666» творятся страшные вещи
«Не хватает сил, чтобы просто поднять руки, все кричат: «Воздуха! Дышать!»

Сегодня в 13:08, просмотров: 52672
6021922725
Единственный женский изолятор Москвы носит номер 6, но в последнее время его настойчиво именуют числом зверя — «СИЗО 666». Случилось так, что он стал территорией зла и бесконечной боли. В рейтинге мест, унижающих женское достоинство, он занял бы, пожалуй, первое место.

Если вы вдруг окажитесь в СИЗО №6, внимательно смотрите под ноги. Вы можете нечаянно наступить на... девушку, женщину или старушку, прикрывшуюся на полу выцветшим серым одеялом.

Какие сны можно увидеть, когда спишь под лавкой? Когда по тебе ползают полчища тараканов? Когда рядом десятки женщин стонут и плачут?

Но отсутствие отдельного спального места и скученность — не главная беда московского изолятора. Многие камеры напоминают душегубки (из-за отсутствия вентиляции и форточек), и женщины там кричат: «Дайте воздуха! Дышать!» Здесь легко заразиться смертельно опасными болезнями, и «добрый доктор» на помощь тут точно не поспешит...

Как попасть в СИЗО №6 и выжить — современная история в записках нашего обозревателя, члена Общественной наблюдательной комиссии Москвы.

Женский ад: в московском СИЗО «666» творятся страшные вещи фото: РИА Новости
Жизнь под лавкой с тараканом

Женский СИЗО в Печатниках стоит рядом с красивейшим храмом. Тут решетки — там витражи, тут бетонные заборы — там цветочные ограды. Вот уж поистине грешное и святое на Земле всегда идут рядом. Словно в доказательство этому — последняя поступившая правозащитникам жалоба. Ее автор — 91-летняя монахиня Елизавета, внучка которой сейчас находится в СИЗО. Престарелая отшельница много лет была настоятельницей монастыря, где воспитывались сироты. И когда ее родную внучку задержали с наркотиками, она была уверена: за решеткой ей не придется болеть или голодать... Увы.

Большинство сотрудников изолятора №6 — сами женщины. Ах как идет им новая фсиновская форма! И ведь некоторые приятны не только внешне. У них душа разрывается, глядя на арестанток, они рады бы облегчить их участь, но из-за сокращения штата и резкого увеличения числа заключенных не хватает ни рук, ни времени.

Итак, вот цифры: на 5 июня 2016 года в женском СИЗО при лимите 892 человека содержится 1357. Переполненность составляет 57%.

Думаете, судьи не знают, что единственный СИЗО переполнен? Отлично знают! Об этом их информируем и мы, и ФСИН. Но люди в мантиях все равно снова и снова избирают женщинам самую строгую меру пресечения. И ладно, если бы речь шла только об убийцах и других опасных для общества преступницах. Снова увы! Без кого не смогли обойтись наши правоохранительная и судебная системы?

Вот, скажем, без Кати, которая взяла у соседей самокат, чтобы съездить на нем за водкой.

Или без больной раком Надежды, которая украла в супермаркете головку дорогого сыра.

Без многодетной матери Натальи, которая подозревается в махинациях со страховками.

Без Елены, которая была задержана на границе по обвинению в организации незаконной миграции.

Без Светланы, которая присвоила себе чужой мобильный телефон...

Я могу продолжать бесконечно долго. В каждой камере есть как минимум 3–4 женщины, которые нанесли настолько смехотворный ущерб, что выдавать их за опасных преступниц даже стыдно. Они вполне могли бы находиться до приговора под подпиской о невыезде или под домашним арестом. Но следователю так неудобно (вдруг скроется, и у него не будет «палки»? Вдруг откажется дать признательные показания?) Если бы идею Верховного суда РФ декриминализировать преступления с ущербом до 5 тысяч рублей поддержали депутаты Госдумы, то их бы вообще не имели права сажать. Но опять и опять — увы. Депутаты не поддержали, а значит, женщин можно бросать за решетку.

Как живут они в СИЗО и что стоит за сухим языком цифр перелимита?

Камера №108.

Здесь временно сосуществуют сразу 55 женщин возраста и социального статуса. Почти что женское общежитие.

— Спальное место есть у всех? — спрашивает у них моя коллега, член ОНК Анна Каретникова. Те в ответ усмехаются. Указывают на дальний угол. Там на полу лежат вповалку несколько женщин.

— А раскладушек нет? — уточняю я.

— Даже если их принесут, их ставить тут негде, — разводят руками заключенные.

Мне предлагают сесть на большую лавку у стола, за которым обычно обедают. Присаживаюсь и замечаю, что прямо под моими ногами что-то начинает шевелиться.

— Ой, здесь кто-то есть?

Есть... Под лавкой устроилась на полу одна из заключенных. Спит, свернувшись калачиком, и шевелится во сне. Заглядываю под другие лавки — везде женщины... Это похоже на вокзал или на лагерь для беженцев. Разве можно вот так с женщинами?..

Камера № 306.

На 44 спальных места здесь приходится 55 женских душ.

— Плюс 11, — рапортует старшая по камере. — То есть у 11 зэчек нет шконки.

— Кровати, а не шконки, и заключенные, а не зэчки, — поправляют сотрудники.

Как ни назови, но факт остается фактом.

Примерно такая же ситуация в других камерах. Меняются только лица тех, кому не досталось кровати и кто вынужден в прямом смысле жить на полу.

Раскладушек и здесь нет. Но даже если бы сейчас завезти в СИЗО их хоть тысячу, это, как правильно заметили заключенные, ничего бы не решило: ставить их просто некуда.

Долгое время женщинам, которые живут на полу, давали только один тоненький, местами сбившийся до состояния тряпки матрас. Потребовались месяцы борьбы правозащитников с администрацией, чтобы стали выделять по два матраса. Это победа. Но стоит только ОНК не появиться в СИЗО несколько дней, как вторые матрасы давать перестают. А еще их отнимают — в наказание за провинность.

Есть в СИЗО несколько женщин, которым спать даже на двух матрасах невыносимо больно из-за травмы позвоночника. Добиться разрешения на специальный, утолщенный матрас практически нереально. Вот, к примеру, Елена Р. из камеры №107 — страдает грыжей, на позвоночнике у нее кисты, но ни матраса ей не разрешили, ни даже корсета (он ей был еще на воле «прописан», а в СИЗО его не принимают, ссылаясь на то, что внутри могут быть запрещенные предметы...).

— Здесь в принципе жить можно, — говорит одна из заключенных в очередной камере. — «Здесь» — в смысле под лавкой. Если не время обеда, то вообще тут самое спокойное место. Может, тут даже и лучше, чем на втором ярусе кровати. А то ведь оттуда столько женщин за последнее время попадало (в СИЗО №6 не на всех двух ярусных кроватях есть лестницы и ограничители. — Прим. авт.). Единственное — тараканов тут больше всего.

— Да тараканы сейчас везде, — подхватывают сокамерницы. — Они все заполонили! Недавно их травили чем-то, но эффекта ноль.

Толпа заключенных расступается и пропускает вперед бабушку. Очень-очень старенькую, сгорбленную, в очочках, интеллигентную.

Людмила Ивановна обвиняется в убийстве единственного сына («МК» рассказывал об этой истории в феврале). По версии следствия, 76-летняя мать застрелила его из пистолета, потом пыталась вскрыть себе вены. Правда, непонятно, как старушка своими трясущимися руками, которые и миску с супом не могут удержать, вообще подняла пистолет. Но суть не в этом. Собственно, она вину признает и просит, чтобы ее поскорее отправили в колонию, но только не в психушку. Нас бабушка умоляет найти ей адвоката. Мы обещаем. И — забегая вперед — обещание свое сдержим.

Женщины шумят-галдят. Столько у них жалоб, столько вопросов.

фото: Геннадий Черкасов Люди в мантиях снова и снова избирают женщинам самую строгую меру пресечения (фото из другого изолятора).
«А под скамейкой спала тяжелобольная женщина, — напишет потом моя коллега Анна Каретникова в отчете. — Еще две сидели в дальнем углу на полу на старых черных матрасах. Мы спросили: вы всегда там сидите? Они отрешенно кивнули и снова устремили взгляд куда-то вдаль, сквозь нас. Было похоже на сцену с аксакалами у стены из фильма «Белое солнце пустыни». По безучастности взглядов — точно. Будто некая оккупированная территория... с пленными... ранеными — ни в одном из других московских СИЗО не возникает такого тягостного, мучительного ощущения».

Задержка дыхания в боксе смерти

Сборное отделение. Здесь находятся те, кто только прибыл, или же больные на карантине. В одном помещении женщина с краснухой (хотя она уверяет, что уже давно болела, а снова заразиться ею нельзя, и, выходит, у нее какой-то совершенно иной недуг, который не хотят диагностировать). Во втором — три женщины с подозрением на туберкулез (пока официально диагноз им не поставили, но сотрудники СИЗО уже знают о том, что они больны).

Прошу выдать нам марлевые повязки, но их на караульном посту нет. Сами сотрудники стараются в камеру к туберкулезным просто не заходить. Но мы так не можем.

Дверь открывается, и мы словно попадаем в баню: влажный спертый воздух, форточка плотно закрыта, вентиляции нет. В таком помещении любой здоровый коня двинет, не то что больной. Три женщины еле живы. Изможденные лица, не хватает сил, чтобы просто поднять руки. Все кричат: «Воздуха! Дышать!».

— Как давно вас выводили на свежий воздух на прогулку? — спрашиваем у них.

— Четыре дня назад, — отвечают они.

— И четыре дня никто не предлагал вам даже прогуляться? — нам не хочется верить в это.

— Нет, никто...

— К вам подходил медработник в течение этой недели?

— Нет. К нам вообще кто бы то ни было боится заходить.

— Вы писали заявления на имя врача и руководства?

— Да. Мы написали много заявлений и жалоб.

— Вам приносили журнал регистрации заявлений для ваших росписей?

— Нет. Журнал регистрации нам не приносили ни разу. Можно открыть окно? Или... на прогулку? Чуть-чуть подышать?.. Пожалуйста! Попросите их! Ну, пожалуйста!!!

Мы не выдержали в этой камере даже нескольких минут. Назвали ее боксом смерти. Самое печальное, что наши коллеги были здесь неделю назад, просили администрацию расселить эту душегубку. Проветрить ее, продезинфицировать. Сотрудники обещали непременно все сделать и... не сделали.

Вот и сейчас нам обещают открыть форточку (хотя говорят, что это очень сложно, нужна лестница и специально обученный человек), немедленно отвести женщин на прогулку (хотя за окном уже темнеет, и мы сомневаемся, что их выведут в столь поздний час).

фото: Ева Меркачева Заместитель председателя ОНК, обозреватель МК во время проверки женского изолятора.
Эта камера, пожалуй, самое страшное, но во многих других тоже нет вентиляции или она не работает.

— Недавно мы вошли в камеру 202 и едва не оглохли от отчаянного крика: «Как дышать?! Как жить? Как не заболеть и не умереть?!» — рассказывает член ОНК Анна Каретникова. — В таких условия любая инфекция распространяется мгновенно.

Но вместо того, чтобы это предупредить, в СИЗО начали применять порочную и явно незаконную практику — вновь прибывших заключенных поднимают сразу в камеры, минуя карантин! Мы обнаружили нескольких женщин, которых в карантине не держали даже суток и у которых не брали кровь и не делали флюорографию. Сокамерницы таких сторонятся первое время: никто не хочет заразиться сифилисом или еще какой-то болезнью.

Бывает, и такое — у заключенной обнаружат недуг, но не сообщают ей об этом. Просто дают горсть таблеток без объяснения причин.

В камере №306 заключенные едва бунт не устроили, когда одной из женщин принесли противотуберкулезные препараты.

- Я до сих пор не знаю, больна ли туберкулезом, — говорит она. — Медики не говорят, только лекарства передают. А что, заключенный не имеет право знать о своем диагнозе? Надеюсь, я никого тут не заражаю...

фото: Ева Меркачева
Черный кисель с липким хлебом

Еда в «СИЗО 666» в последнее время, по словам женщин, стала отвратительной. Кисель — черный, хлеб — как жижа. Мы сомневаемся в объективности, но арестантки спешат подтвердить свои слова и приносят остатки буханки, выданной им на обед. Даже удивительно, что хлеб может быть таким... липким.

— Это не потому что он не пропеченный, — объясняют сотрудники. — Просто качество муки, которую привезли в последний раз, плохое.

Но почему такую муку принимают? Почему пекут из нее хлеб?

Многие женщины питаются только тем, что им дают в СИЗО. Касается это и тех, у кого есть деньги на счету или родные, готовые в любой момент привезти передачки.

Одна беда — очередь в бюро приема передач нужно занимать за несколько дней. Разве выдержат такое пенсионеры или иногородние? Потому зачастую у них один выход — купить очередь. Стоит это «удовольствие» 3–5 тысяч рублей. Понятно, что такая торговля очередью незаконна, но никто бороться с ней не желает. Да что говорить, если адвокаты со следователями дерутся в очередях на входе в СИЗО, чтобы попасть к заключенным.

Заказать продукты в интернет-магазине заключенные женщины могут, но и тут сложности. Во-первых, ассортимент скудный — из фруктов и овощей предлагаются только лук, чеснок, имбирь и лимоны.

Во-вторых, цены завышены порой в несколько раз (к примеру, тушенка, которая в обычных магазинах стоит 100 рублей, продается здесь по 200). В-третьих, приносят заказы подчас через 3–4 недели. Вообще жалоб на работу интернет-магазина столько, что впору проводить целое расследование. ФСИН России обещал нам разобраться со всем этим безобразием еще в начале года, но лучше не стало. Продукты не доносят или приносят уже пропавшими, подменяют одно наименование другим, теряют и т.п.

Касается это не только еды, но и непродовольственных товаров.

— Гель для душа заказала, и вот посмотрите, что мне принесли! — одна из заключенных показывает тюбик, на котором написано «гель мужской».

В камере 108 нам показывают протекающий чайник объемом в полтора литра. Из него пьют чай и моются (ибо горячую воду отключили) 55 женщин! Как такое возможно? Администрация считает, что возможно, потому запрещает второй чайник и не дает обменять этот на объемом побольше. Говорят, мол, сеть не потянет нагрузок, пробки выбьет...

Куда послал фельдшер?

Но хуже всего с медицинской помощью. Вот где настоящий ад. Спрашиваем у беременной на восьмом месяце женщины: «Как часто вас осматривает гинеколог?»

Девушка, после секундной паузы, не раздумывая:

— Только когда приходит ОНК (Общественная наблюдательная комиссия - «МК»).

Одна из заключенных рассказывает нам, что у нее кровотечение вот уже месяц. К доктору ее так и не отвели:

— А я же здесь не пожизненно, я выйти хочу и родить еще.

Каретникова вспоминает про другую заключенную с похожей историей, которая уже закончилась трагедией.

Гинеколога не было в СИЗО, когда у нее начались сильнейшие боли. Она нам говорила: «Я писала заявления каждый день. Я звала врача каждый день в течение месяца. Гинеколога не было. Потом врач вышла на один день. Из-за меня. И когда я описала ей эти боли, вот тогда все забегали... засуетились... Потом меня привезли в больницу. Но, наверное, поздно — рак выявили на последней стадии. Это так больно... я не могу описать».

Очередная арестантка со слезами жалуется:

— У меня апелляция завтра. А окончательного диагноза — нет. Нет справки. Что я скажу суду?

Заключенная по имени Надежда не выдерживает и тоже вступает в диалог:

— Ой! Я хочу пожаловаться на фельдшера Женю, девушку такую. Она плевать на больных хотела и шлет всех на... Так и говорит: «А идите вы все с заболеваниями вашими!» Это разве хорошо, правильно?

Девушки продолжают свои шокирующие откровения: например о том, что если случается что-то критическое, они подбегают к окнам и орут: «Врача!». Только тогда кто-то приходит на помощь. Но потом за это наказывают, поскольку считается нарушением правил распорядка.

Кстати, про крики. 9 мая в 10 часов вечера несколько заключенных во время салюта выкрикнули «ура!». Одна из них потом получила уведомление о нарушении режима. Еще одну девушку наказали за то, что она в пасхальную ночь смотрела по телевизору богослужение. Оба случая произошли в смену, когда дежурила некая инспектор, которую все называют не иначе как бездушной мегерой.

Исполняющий обязанности начальника «СИЗО 666» Алексей Обухов.
Увы, бездушные сотрудницы (которых и женщинами сложно назвать) тут есть. А как иначе относиться к надзирательницам, которые отказываются помочь матери выяснить судьбу ее ребенка? Елена Ш. еще 14 мая родила в больнице, куда ее вывезли из СИЗО. Женщину вернули в изолятор, а младенец остался в клинике. Елена умоляет: «Выясните о нем хоть что-то!». Но сотрудники отвечают, что это не входит в их обязанности. Наверное, не входит. А простые человеческие просьбы — они для людей, а не для сотрудников СИЗО.

Поток жалоб настолько огромен, что мы не успеваем записывать. Все они похожи: не выдали медсправку, не приняли лекарства, прервали ВИЧ-терапию, не лечат, не дают обезболивающих...

Да что же это в конце концов такое?

Как точно сказала Анна Каретникова: мы чувствуем, что зло рядом, мы пытаемся разгрести его руками и словами, но приручить зло — невозможно. Очень жаль, что в данном конкретном случае олицетворением зла являются сотрудники следственного изолятора. Которые, кажется, задались только одной целью — вынести свой приговор арестанткам еще до решения суда. Смертный приговор...

Прошу считать эту публикацией официальным обращением:

к председателю Верховного суда РФ Вячеславу Лебедеву на предмет проверки законности действий судей, выбирающих женщинам самую строгую меру пресечения;

к директору ФСИН России Геннадию Корниенко на предмет проверки соблюдения прав женщин в СИЗО.

Ева Меркачева

Заголовок в газете: Женский ад в московском СИЗО
Опубликован в газете "Московский комсомолец" №27127 от 17 июня 2016

Больная многодетная мать погибает в чувашской колонии
Есения Мартынова
Арина Родина, страдающая сердечно-сосудистым заболеванием, недавно перенесла инсульт. Однако нужных лекарств в ИК-5 Чувашской республики, где она отбывает наказание, женщине не дают. Муж Родиной опасается, что она может не дожить до освобождения.
Пока у Арины Родиной есть необходимые лекарства. Их ей передал муж Сергей Шитиков, который приезжал на свидание вместе с детьми. «Арина получает то, что не помогает, там нет лекарств. И чувствует себя плохо, хромает, нога после инсульта отходит, - рассказал «НИ» Сергей Шитиков. - С учетом местного климата ей лучше не будет. А на днях ее опять выгонят на работу на швейку, а это целый день на ногах, что с ее заболеванием очень тяжело».
Напомним, что Арину Родину обвинили в мошенничестве и приговорили к четырем годам колонии. Как ранее писали «НИ», это крайне жесткое наказание для многодетной матери, которая является к тому же опекуном своего супруга-инвалида. Кроме того, женщина сама пришла с повинной в полицию, сотрудничала со следствием. Более того, за нее вступились даже сами потерпевшие, которые просили не наказывать женщину так сурово. Однако, суд ничего не убедило, даже хроническое сердечно-сосудистое заболевание у Арины. Не получила женщина и отсрочки, хотя на момент ареста младшему ребенку было всего полтора года.
Петицию на сайте Change.org в защиту Арины Родиной подписали более ста тысяч человек. «Условно досрочное у нее через год, но нужно еще умудриться выжить. Там ситуация крайне тяжелая, - поделился с «НИ» Сергей Шитиков. - Ей бы медосвидетельствование пройти у независимых врачей. Но даже когда она была в СИЗО следователь так и не дал это сделать. Оно и понятно, уж очень опасный Арина преступник, которого надо закрыть».
Помимо того, что в ИК-5 в Чувашской республике нет лекарств, чтобы женщина, перенесшая инсульт, могла восстановиться, условия работы там весьма суровые. «Обязательный рабочий день до трех, но это только на бумаге записано. Руководство ИК имеет большие контракты с заказчиками, а шьют там форменную одежду. Женщины остаются даже до 9 вечера, - рассказал «НИ» Сергей Шитиков. - Видел лично, пока был на свидании, что в 23:00 швейка работала. А тем, кто план не выполняет, руководство напрямую заявляет, чтобы на удо не рассчитывали. И пишут плохие характеристики. А те, кто выполняют план, по УДО тем более не уходят - кто ж отпустит хороших работников».
http://www.newizv.ru/accidents/2016-09- … blike.html

10.10.2016
В российских колониях продолжает расти смертность
Тяжелобольных заключенных предлагают отпускать на свободу
Екатерина Трифонова
Тяжелые диагнозы могут стать препятствием на пути в камеру.
Осужденные, представленные к освобождению по болезни, получают от судов отказы и, по данным правозащитников, умирают в колониях. Сегодня, говорят эксперты, на свободу выходят только больные раком и туберкулезом – и то в редких случаях. Поэтому общественники подготовили поправки, расширяющие перечень диагнозов, исключающих содержание под стражей.
Последние годы правозащитники все чаще сталкиваются с такими жалобами: суды отказывают в освобождении осужденному с серьезным диагнозом, даже если его недуг соответствует специальному перечню заболеваний. Это подтверждает и статистика Федеральной службы исполнения наказаний, где говорится, что меньше половины сидельцев, представленных к освобождению по болезни, в результате покидают колонию. Суды, как правило, объясняют свой отказ отсутствием веских доказательств того, что заключенный встал на путь исправления. Иногда отказы прикрыты «милосердными» причинами, дескать, больному зэку, если его освободить, негде будет жить и лечиться – поэтому пусть уж лучше посидит под присмотром тюремной медсанчасти.
«Не всегда медицинские документы готовятся качественно, отражают в полной мере наличие и тяжесть всех заболеваний, которыми страдают пациенты, – говорится в отчете президентского Совета по правам человека (СПЧ). – В ряде случаев позиция учреждений уголовно-исправительной системы об освобождении по болезни ставится в зависимость от обстоятельств, не предусмотренных законодательством, либо хотя и предусмотренных законодательством, но носящих вспомогательный характер».
Как известно, еще с 2006 года в СПЧ поднимают вопрос о переработке правительственного постановления «О медицинском освидетельствовании осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью». Этот документ, утверждают правозащитники, содержит множество размытых формулировок и неточностей, «из-за чего ежегодно в местах лишения свободы умирает свыше тысячи человек, которые при иных условиях могли бы выжить». В качестве оснований для освобождения в нем отсутствует ряд тяжелых заболеваний, которые можно вылечить лишь на свободе.
Сейчас Минюст как раз согласовывает с правительством инициативу о поправках в постановление. В новой его версии, по информации «НГ», содержится перечень заболеваний, с которыми нельзя посадить человека в тюрьму. Вместо этого предлагается использовать альтернативную меру – домашний арест.
Комитет «За гражданские права», возглавляемый членом СПЧ Андреем Бабушкиным, совместно с экспертами в области уголовно-процессуального права подготовил к документу свои дополнения. В этом проекте говорится о расширении состава медкомиссии, которая выносит заключение о состоянии здоровья заключенных. В ее состав предлагается помимо сотрудников уголовно-исполнительной системы и тюремных врачей включить представителя Минздрава и независимого врача-специалиста. Предлагается также обязать тюремщиков по желанию осужденного уведомлять его близких и родственников о подготовке и проведении комиссии. А также закрепить за ними право на ознакомление не только с текстом решения, но и с «особым мнением члена комиссии».
«Нужно предусмотреть, чтобы в качестве основания для освобождения по болезни рассматривались как отдельные заболевания, так и заболевания, отяжеленные сопутствующими заболеваниями», – говорится в документе. Эксперты настаивают и на расширении перечня заболеваний, с которыми можно выйти на свободу. Его предлагают дополнить орфанными (редкими) заболеваниями, муковисцидозом, высокой ампутацией конечностей и другими анатомическими дефектами, возникшими вследствие заболевания или травмы во время срока отбытия наказания, а также СПИДом «при иммунном статусе ниже 20 единиц при условии добросовестного отношения к лечению». Норму могут откорректировать и таким образом, чтобы освобождение назначалось в связи «с сочетанием тяжких заболеваний». Минтруду, в свою очередь, рекомендовано подготовить приказ о медико-социальной помощи лицам, освобожденным от наказания по болезни.
Сегодня, поясняет правозащитник Владимир Осечкин, тюремные врачи просят освободить лишь онкологических и туберкулезных больных, да и то лишь, когда их случаи, что называется, запущены. Порыв этот, считает он, вызван отнюдь не милосердием, а нежеланием портить отчетность. С 2014 года статистика смертности в тюрьмах продолжает расти. По его словам, применение российского законодательства в этой сфере неоднократно рассматривалось пленумом Верховного суда (ВС) РФ: для нижестоящих инстанций было вынесено уже четыре постановления, «однако суды продолжают отклонять обращения по формальным основаниям».
Пока же сотни россиян ежегодно выигрывают процессы против своей страны в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ) в связи с нарушением их прав на медицинскую помощь – государство вынуждено выплачивать до 20 тыс. евро по каждому иску. Только на прошлой неделе ЕСПЧ присудил родственникам троих заключенных компенсации на общую сумму в 52 тыс. евро. «Среди этих дел рассматривалось дело Владимира Климова, который страдал от рака почек: по российскому законодательству его несколько раз представляли к освобождению по состоянию здоровья, но все было безрезультатно и человек умер в зоне, – рассказал Осечкин и добавил: – такие случаи уже стали тенденцией».    
http://www.ng.ru/politics/2016-10-10/3_prisons.html

Российские суды удовлетворяют лишь одно из пяти ходатайств осужденных об освобождении по состоянию здоровья, следует из доклада «Тюремная медицина в России», составленного директором правозащитной организации «Зона права» Сергеем Петряковым.
16 ноября 2016
565 575 евро компенсаций морального вреда выплатила Россия за последние пять лет по решению Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), рассматривавшего жалобы заключенных и их родственников на ненадлежащее оказание медицинской помощи в пенитенциарных учреждениях. В этих делах ЕСПЧ признал нарушения права на жизнь (статья 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) и нарушение запрета на бесчеловечное обращение (статья 3 Конвенции).
Такие данные приводятся в докладе «Тюремная медицина в России», составленном директором правозащитной организации «Зона права» Сергеем Петряковым (полный текст доклада есть в распоряжении «Медиазоны»).
«Приведенные цифры — это только видимая часть айсберга: в некоторых случаях, когда власти РФ понимают, что по жалобе Европейский суд примет решение не в их пользу, они сами предлагают заявителю компенсацию (мировое соглашение), что в случае его согласия влечет за собой исключение дела из списка подлежащих рассмотрению судом», — отмечает Петряков.
В докладе отмечается, что на протяжении трех лет (с 2011 года по 2013 год) наблюдается серьезный дефицит денежных средств, выделяемых на обеспечение учреждений Уголовно-исполнительной системы лекарственными средствами и медицинским оборудованием. К примеру, по данным ФСИН, в 2013 году потребность в средствах на лекарственное обеспечение составляла 6,6 млрд рублей, а выделено было лишь 1,985 млрд; потребность на медицинское оборудование — 3,8 млрд, тогда как выделили только 394,7 млн.
Аналогичной информации за последующие годы в открытом доступе нет, однако, как полагает автор доклада, «можно с большей степенью уверенности говорить о том, что проблема с материальным обеспечением нужд УИС не решена до настоящего времени».
Среди типичных проблем с медицинским обслуживанием в системе ФСИН Сергей Петряков называет 1) отсутствие узких специалистов-врачей, 2) отсутствие госконтрактов с профильными гражданскими медицинскими центрами, способными оказывать специализированную медпомощь, 3) неспособность администрации ФСИН этапировать заключенного в подобный центр даже при наличии госконтракта, 4) связанную с этим несвоевременную диагностику заболеваний, которая приводит к переходу заболевания в крайнюю клиническую стадию, 5) при этом в медчастях исправительных учреждений нет необходимых для обезболивающей терапии препаратов.
Только в 2015 году в исправительных учреждениях скончалось 3977 человек. «Причем 87% лиц умерло от различных заболеваний, в том числе по причине слабой медицинской базы, медленного обновления оборудования, отсутствия некоторых видов медуслуг», — говорится в докладе Генпрокурора, представленном в апреле 2016 года.
«Сконцентрировав свое внимание на наиболее актуальных и значимых проблемах, с которыми сталкивается тюремное население в контексте медицинского обеспечения, мы намеренно не стали указывать ни на низкий уровень качества пищи (особенно диетического питания), ни на повсеместное неисполнение требований об обеспечении инвалидов индивидуальными средствами реабилитации (кресла-коляски, ходунки, протезы, корсеты и т.п.), ни на отсутствие ухода со стороны младшего медицинского персонала исправительных учреждений за лицами, ограниченными в самообслуживании. Хотя все эти дефекты присутствуют и дополняют общую картину с медициной в зоне», — отмечает директор «Зоны права».
В докладе он анализирует ситуацию с распространением в СИЗО и колониях ВИЧ-инфекции, туберкулеза, онкологических и сердечно-сосудистых заболеваний и проблемами с оказанием медицинской помощи страдающим от этих заболеваний заключенным.
Петряков отмечает, что российское законодательство прямо предписывает освобождать из заключения людей с рядом тяжелых заболеваний, однако зачастую этого не происходит. Несмотря на разъяснения Верховного суда, пленум которого установил, что для освобождения необходимо только удостовериться в наличии заболевания, суды отказывают зекам, аргументируя свое решение тем, что смертельно больной осужденный еще не встал на путь исправления.
Он приводит данные о том, что в 2013 году суды первой инстанции удовлетворили лишь 1 589 ходатайств осужденных об освобождении по болезни (26,85% от числа поданных), в 2014 году — 1 407 (22,1%), а в 2015-м — 1 477 (21,8%). «Иными словами, только примерно каждому пятому осужденному, самостоятельно или с помощью администрации исправительного учреждения обратившемуся в суд, удается добиться положительного решения в суде первой инстанции», — отмечает Петряков.
«На фоне бедственного положения с оказанием качественной (соответствующей национальным, а тем более международным стандартам) медицинской помощи в колониях и СИЗО судам следует внимательно подходить к разрешению вопросов об освобождении лиц, страдающих тяжелыми заболеваниями, из-под стражи», — уверен директор «Зоны права».
«Очевидно, что система оказания медицинской помощи в учреждениях ФСИН "дышит на ладан" (дело не только в недостаточности финансирования из федерального бюджета, хотя это, пожалуй, главная причина) и уже давно требует кардинального реформирования. Важным элементом такой реформы должна стать фактическая, а не декларируемая, независимость медицинского персонала от начальников тюремного ведомства, причем всех, а не только непосредственных руководителей исправительных учреждений. Врачи должны быть подчинены Министерству здравоохранения и оказывать услуги по заключаемым между ним и ФСИН России контрактам. Только при такой расстановке сил удастся искоренить круговую поруку, процветающую в лагерях, когда врачи в погонах вынуждены в процессе лечения руководствоваться "интересами службы", а не своих пациентов», — делает вывод автор доклада.
https://zona.media/number/2016/16/11/medicine

Пока есть пытки, правосудия в стране нет
Академик Андрей Воробьев — о том, почему в России с ее советской системой исполнения наказаний должна быть запрещена смертная казнь
14 декабря 2016
Не знаю, есть ли у какого-нибудь другого народа поговорка: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся». Среди стран мира мы в прошлом занимали первое место по числу заключенных. Сейчас ушли на второе, уступив «лидерство» США. У нас «сидят» около 650 тысяч человек. При этом наименьшее число тюремных сидельцев в России приходится на 1922 год — сразу после окончания Гражданской войны.
Недавно обнаружил в «Новой газете» за 21 ноября свою фамилию. Я высказывался по поводу осуждения заведомо больной женщины. Как могло случиться в цивилизованной стране то, что там описано? Третьестепенная подельщица когда-то нашумевшего дела министра обороны Сердюкова (ни одного дня не сидевшего в тюрьме) приговаривается к 6 годам колонии общего режима. Но эта подследственная — Ротанова — в тюрьме заболела раком, требующим немедленного лечения. Судья оповещен об этом. И тем не менее выносит приговор: 6 лет колонии. Судья, конечно, понимает, что речь идет о смертном приговоре, так как в «колонии» лечить рак некому и нечем. И происходит это в стране, где на смертную казнь наложен мораторий.
Так уж сложилась моя жизнь, что познакомиться с тюрьмой пришлось с самого детства: родители — участники Октябрьской революции — «сели», когда мне исполнилось 8 лет, — в 1936 году. Прошло много времени. В правительстве Б.Н. Ельцина я стал министром здравоохранения. Узнав, что рассадником устойчивого к лекарствам туберкулеза являются места заключения, понимая, что пытки, введенные в 1937 году по личному указанию Сталина, могли сохраниться, — по­ехал вместе с замминистра внутренних дел в Бутырскую тюрьму. Замминистра — так мы договорились — узнал адрес только в дороге.
Мы попали в обеденное время. Кормили тогда вполне прилично. На пытки никто не жаловался. Однако бросалось в глаза, что примерно у 10% заключенных были очевидные признаки врожденного психического дефекта. Медицинское обеспечение тюрьмы было скверным: по медикаментам — уровня 30-х годов, по условиям стационара — недопустимым.
После детального ознакомления с медициной мест заключения, обсудив проблему на коллегии Минздрава с участием лагерных и тюремных врачей, провел через Совет министров закон о передаче охраны здоровья арестантов из системы МВД в Минздрав. Это было в последних числах октября 1992 года. Для опубликования закона необходимо было его окончательный текст завизировать у всех министров.
К концу декабря получил последнюю визу: министра юстиции Н.В. Федорова. Но на следующий день кабинет был распущен (вместо Гайдара назначили Черномырдина). Меня уволили. Принятый на заседании Совмина и прошедший все формальности Закон о передаче охраны здоровья заключенных в Минздрав не опубликовали. А через какой-то срок стало известно, что здравоохранение тюрем из МВД изъяли, но передали не в Минздрав, а в Минюст. Быть может, редька и слаще хрена, но спустя какое-то время публикации о пытках в местах заключения стали систематическими и все более кошмарными.
Не знаю, как у соседей за рубежом, но у нас существует странное специальное учреждение — Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН), не исправления осужденных, а именно — наказания. Чего мы хотим от тюрьмы? Наказания или исправления преступившего закон? Его изоляции? Всего вместе?
Еще раз из своей жизни. Младший брат моего отца — Федор Иванович Воробьев — был столь же привержен религии, как и его старший брат — революции. С конца 20-х годов дядю Федю несколько раз сажали на непродолжительные сроки, а перед войной отправили на 10 лет в лагерь города Свободный. Он там заболел раком языка. Его актировали, т.е. освободили по состоянию здоровья. В Московском онкологическом институте им. Герцена прооперировали — удалили половину языка. Через какой-то срок речь восстановилась, и мой дядя смог осуществить свою мечту — принят был послушником в Троице-Сергиеву лавру. «Органы» оставили его в покое. Он быстро продвинулся по службе, став архимандритом — «отцом благочинным». Мы очень дружили: монах и некрещеный атеист племянник. Я много раз бывал у него в келье, на трапезах при полной доброжелательности окружающих.
Спрашивается: почему в жуткие времена сталинизма больных актировали, а сейчас — отправляют в колонию?
Как показывает опыт, раскрываемость преступлений с помощью пыток («физических мер воздействия») или с помощью «сотрудничества со следствием», когда арестованный, чтобы избежать мучений, может признаваться в несовершенных деяниях, — не возрастет. На показательных процессах Большого террора признавались все и во всём. Но что для общества важнее: невинно осужденный или преступник на свободе? Сомневаюсь, что здесь возможны две точки зрения.
Десталинизация в нашей стране явно приостановлена. Самого страшного убийцу всех времен и народов широко демонстрируют в новых кинофильмах при явно позитивной оценке персонажа. Раз это так, то до отмены российского моратория на смертную казнь — один шаг. Он может быть снят в любое время. Поэтому необходимо отменить смертную казнь в Российской Федерации в законодательном порядке. В связи с этим было бы хорошо использовать формулировку из проекта Конституции, написанного Андреем Дмитриевичем Сахаровым («Тревога и надежда», 1991 г., «Интер-Версо», стр. 267): «Никто не может быть подвергнут пыткам и жестокому обращению. На территории Союза (Российской Федерации) в мирное время полностью запрещена смертная казнь». В преамбуле закона о запрете надо указать на ее неэффективность, равно как и других форм ужесточения наказания в борьбе с ростом преступности, которая связана с многосторонними просчетами управленческого аппарата, а никак не с возникшими вдруг отклонениями в моральных принципах нашего народа.
Надо твердо сказать: пока в России есть пытки, результатам следствия верить нельзя, а правосудие в стране отсутствует. Между тем важнейшим способом получения показаний от подследственного служит совершенно противозаконная, но широко в нашей стране применяемая система пыток. Хотя обвиняемый не обязан давать показания против себя, его «физическими мерами воздействия» — пытками — сплошь и рядом вынуждают к таким показаниям.
И последнее. Подчиненность медицинской службы мест следствия и мест заключения Министерству юстиции позволяет прокурорам и следователям отстранять независимых от тюремной администрации врачей от наблюдения за здоровьем заключенного и подследственного. В существующих у нас условиях допрашиваемый лишен возможности обратиться за медицинской помощью к врачу без чьего-либо разрешения. Нашумевшее на весь мир «дело Магнитского» могло произойти только потому, что медицина тюрьмы подчинена тюрьме, а не системе Минздрава. Это должно быть исправлено в соответствии с решением Совета министров России от 1992 года.
Об авторе
Воробьев Андрей Иванович
Академик РАН и РАМН, действующий завкафедрой гематологии и трансфузиологии Российской медицинской академии последипломного образования (РМАПО), основатель Гематологического научного центра. Выдающийся врач и гражданин. Инициатор указа президента Бориса Ельцина (сентябрь 1992 года) о финансировании дорогостоящих видов лечения.
Министр здравоохранения в первом правительстве Российской Федерации (1991—1992 гг.). Согласился возглавить ведомство с основополагающей целью — перевести тюремную медицину из МВД в Минздрав.
https://www.novayagazeta.ru/articles/20 … strane-net

Опять или снова? Первый клиент челябинского вытрезвителя сломал алкотестер дыханием 12 ЯНВАРЯ 2017 10:22Фото: s13.ru Первым клиентом недавно открытого челябинского вытрезвителя стал приемщик металла Егор. Ради показательного размещения подвыпившего мужчины «на отдых», руководство учреждения пригласило журналистов. При этом во время съемок ролика для сайта 74.ру, случился казус — челябинец сломал алкотестер дыханием, так что выяснить количество выпитого медику не удалось. Но по словам «постояльца» вытрезвителя, он употребил три литра спиртного — чтобы снять стресс после работы. Челябинский «Центр временного пребывания лиц, находящихся в состоянии алкогольного опьянения» начал работу в январе 2017 года. Вытрезвитель рассчитан на 35 человек, срок пребывания в учреждении составляет от трех часов до суток. Предполагается, что вытрезвители возродят во всех городах, где должны состояться матчи ЧМ-2018. – https://salt.zone/news/5778
В города ЧМ-2018 вернут вытрезвители 20 ОКТЯБРЯ 2016 13:30 Тема: Подготовка к ЧМ-2018 Фото: Pexels В российских городах, которые в 2018 году примут Чемпионат мира по футболу, снова откроют вытрезвители, — сообщает Russia Today, ссылаясь на внештатного нарколога Министерства здравоохранения Евгения Брюна. Такие отделения войдут в структуру наркологических учреждений. По словам Брюна, каждый регион самостоятельно решит, будет вытрезвитель относится к МВД или к органам здравоохранения. Руководитель клуба болельщиков Russia Unities Эдуард Латыпов назвал возвращение вытрезвителей «разумным решением», так как это способ избежания беспорядков. «Многие болельщики приезжают в другую страну или город на игру и могут вообще на стадионе ни разу не показаться, сразу в бар идут», — отметил Латыпов. Однако гендиректор Центра исследований федерального и региональных рынков алкоголя Вадим Дробиз заметил, что вытрезвители вряд ли пригодятся иностранным болельщикам, поскольку те предпочитают пить в барах и кафе, а не на улице. Вытрезвители были закрыты в России в 2011 году, но чиновники из разных регионов не раз предлагали восстановить этот институт. Матчи ЧМ-2018 пройдут в Москве, Санкт-Петербурге, Калининграде, Волгограде, Казани, Нижнем Новгороде, Самаре, Саранске, Ростове-на-Дону, Сочи и Екатеринбурге. – https://salt.zone/news/4422

Главное, чтобы они не стали системой МВД/ФСИН

Кажется, выйдут послабления для ЗК по части болезней, которые являются основанием для освобождения. Хотя вопросов, конечно, много, так как определение стадий болезней - вещь достаточно произвольная. И - тем не менее, это гораздо мягче, чем драконовский список времен Голиковой и Ко. Посмотрим, что из этого выйдет, но хотя бы диализных больных не буду убивать в тюрьмах Проект




ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

от «___» ________ 201_ г. № ____


МОСКВА

О медицинском освидетельствовании осужденных, представляемых
‎к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью

В соответствии со статьей 175 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации Правительство Российской Федерации п о с т а н о в л я е т:
1.Утвердить прилагаемые:
правила медицинского освидетельствования осужденных, представляемых       к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью;
перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания.
2.Министерству юстиции Российской Федерации совместно                            с Министерством здравоохранения Российской Федерации давать разъяснения        по вопросам применения правил, утвержденных настоящим постановлением.
3.Установить, что реализация настоящего постановления осуществляется       в пределах бюджетных ассигнований, предусмотренных ФСИН России                      в федеральном бюджете на медицинское обеспечение.
4. Признать утратившим силу постановление Правительства Российской Федерации от 6 февраля 2004 г. № 54 «О медицинском освидетельствовании осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи        с  болезнью» (Собрание законодательства Российской Федерации, 2004, № 7,          ст. 524;2006, № 3, ст. 297; 2012, № 37, ст. 5002).


Председатель Правительства
     Российской Федерации                                                                                Д.Медведев

‎
Утверждены
постановлением Правительства
Российской Федерации
от _____________ 201_ г. № ___

Правила
медицинского освидетельствования осужденных, представляемых
‎к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью

1. Настоящие правила определяют порядок медицинского освидетельствования осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью.
2. Медицинское освидетельствование осужденного, представляемого                    к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью, представляет собой совокупность методов медицинского осмотра и медицинских исследований, направленных на подтверждение наличия или отсутствии у осужденного заболевания (заболеваний), препятствующего отбыванию наказания.
3. Медицинскому освидетельствованию подлежат осужденные, страдающие болезнями, включенными в перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания, диагноз которых установлен при обследовании в медицинской организации государственной (в том числе медицинской организации уголовно-исполнительной системы) или муниципальной системы здравоохранения.
4. Медицинское освидетельствование осужденного осуществляется врачебной комиссией медицинской организации уголовно-исполнительной системы (далее – врачебная комиссия).
Перечень медицинских организаций уголовно-исполнительной системы, врачебные комиссии которых могут проводить медицинское освидетельствование осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью, устанавливается федеральным органом уголовно-исполнительной системы.
5. Необходимым предварительным условием проведения медицинского освидетельствования является дача осужденным или его законным представителем, информированного добровольного согласия на проведение медицинского освидетельствования на основании предоставленной медицинским работником в доступной форме полной информации о методах медицинского осмотра и медицинских исследований, проводимых при медицинском освидетельствовании, связанном с ними риске, возможных вариантах медицинского вмешательства, а также о его последствиях.
Проведение медицинского освидетельствования без согласия осужденного либо его законного представителя допускается в случаях, когда состояние осужденного не позволяет ему выразить свою волю или отсутствует его законный представитель, а также в случаях, когда представление об освобождении осужденного от дальнейшего отбывания наказания в связи с наступлением психического расстройства вносится в суд начальником учреждения, исполняющего наказания.
6. Информированное добровольное согласие на медицинское освидетельствование оформляется в письменной форме, подписывается осужденным или его законным представителем, медицинским работником и в дальнейшем хранится вместе с направлением на медицинское освидетельствование.
7. Вопрос о направлении осужденного на медицинское освидетельствование решается начальником учреждения, исполняющего наказания, при наличии одного из следующих документов:
письменного заявления осужденного или его законного представителя, адвоката, адресованного начальнику учреждения, исполняющего наказания, о наличии у осужденного заболевания, препятствующего отбыванию наказания, наличие которого подтверждается медицинским заключением медицинской организации государственной (в том числе медицинской организации уголовно-исполнительной системы) или муниципальной системы здравоохранения, содержащим комплексную оценку состояния здоровья осужденного, включая описание проведенного обследования и (или) лечения, их результатов, а также обоснованные выводы о наличии у осужденного заболевания, включенного в перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания (далее – медицинское заключение);
ходатайства руководителя медицинской организации уголовно-исполнительной системы, осуществляющей медицинское обеспечение осужденного, адресованного начальнику учреждения, исполняющего наказания, подтвержденного медицинским заключением;
медицинского заключения медицинской организации государственной (в том числе медицинской организации уголовно-исполнительной системы) или муниципальной системы здравоохранения о наличии у осужденного психического расстройства, лишающего его возможности осознавать фактический характер           и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими.
8. Начальник учреждения, исполняющего наказания, рассматривает документы, указанные в пункте 7 настоящих правил, и в течение рабочего дня, следующего за днем их получения, принимает решение о направлении осужденного на медицинское освидетельствование либо выносит постановление                             о мотивированном отказе в направлении на медицинское освидетельствование.
9. К направлению на медицинское освидетельствование прилагаются:
медицинское заключение;
информированное добровольное согласие на проведение медицинского освидетельствования (за исключением случаев, когда информированное добровольное согласие на проведение медицинского освидетельствования не требуется).
10. Постановление об отказе в направлении на медицинское освидетельствование вручается под роспись осужденному либо его законному представителю, адвокату.
11. Отказ в направлении осужденного на медицинское освидетельствование может быть обжалован в порядке, установленном законодательством Российской Федерации.
12. Медицинское освидетельствование осужденного проводится не позднее              семи рабочих дней со дня поступления во врачебную комиссию направления с приложением медицинского заключения и информированного добровольного согласия на проведение медицинского освидетельствования (в случаях, когда его наличие обязательно).
13. Осужденный либо его законный представитель, адвокат заблаговременно письменно уведомляются начальником учреждения, исполняющего наказания, о дате и месте проведения медицинского освидетельствования.
14. Врачебная комиссия с письменного согласия осужденного либо его законного представителя вправе запросить дополнительные сведения о состоянии его здоровья из медицинских организаций, в которых осуществлялось медицинское наблюдение или лечение, а также направить осужденного на дополнительное обследование.
Врачебная комиссия вправе запросить указанные сведения без согласия осужденного, либо его законного представителя, а также направить осужденного на дополнительное обследование в случаях, когда состояние осужденного не позволяет ему выразить свою волю или отсутствует законный представитель, либо в случаях, когда представление об освобождении осужденного от дальнейшего отбывания наказания в связи с наступлением психического расстройства вносится в суд начальником учреждения, исполняющего наказания.
15. По мотивированному решению врачебной комиссии проведение медицинского освидетельствования может быть отложено до поступления запрошенных дополнительных сведений или до завершения дополнительного обследования.
16. Врачебная комиссия при проведении медицинского освидетельствования проводит осмотр осужденного, изучает результаты его обследования, представленную медицинскую документацию и выносит заключение о наличии или отсутствии у осужденного заболевания, включенного в перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания.
Врачебная комиссия принимает решение большинством голосов. Особое мнение членов врачебной комиссии, не согласных с принятым решением, отражается в заключении врачебной комиссии.
17. В случае отказа осужденного пройти дополнительное обследование, рекомендованное врачебной комиссией, или выразить согласие на получение дополнительных сведений о состоянии здоровья из других медицинских организаций, проведение освидетельствования прекращается, а врачебной комиссией принимается решение о невозможности дать заключение о наличии или отсутствии у осужденного заболевания, препятствующего отбыванию наказания.
18. Решение врачебной комиссии объявляется осужденному либо его законному представителю, адвокату.
Об ознакомлении осужденного либо его законного представителя, адвоката с решением врачебной комиссии в журнале регистрации медицинских освидетельствований осужденных составляется запись, удостоверяемая подписями осужденного либо его законного представителя, адвоката и членов врачебной комиссии.
19. На основании решения врачебной комиссии медицинской организацией уголовно-исполнительной системы оформляется заключение, содержащее обоснованный вывод о наличии или отсутствии у осужденного заболевания, препятствующего отбыванию наказания (далее – заключение).
Заключение выдается (направляется) осужденному либо его законному представителю, адвокату, а также начальнику учреждения, исполняющего наказания в течение трех дней со дня вынесения решения врачебной комиссией, о чем делается отметка в журнале регистрации медицинских освидетельствований осужденных.
20. При ухудшении состояния здоровья осужденного его повторное медицинское освидетельствование врачебной комиссией проводится в соответствии с настоящими правилами независимо от времени, прошедшего со дня предыдущего освидетельствования.
21. Формы направления на медицинское освидетельствование, заключения, журнала регистрации медицинских освидетельствований осужденных утверждаются федеральным органом уголовно-исполнительной системы по согласованию с федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере здравоохранения.



‎
Утвержден
постановлением Правительства
Российской Федерации
от _____________ 201_ г. № ___


Перечень
заболеваний, препятствующих отбыванию наказания

I. Психические расстройства

1. Хроническое психическое расстройство стойкого характера, лишающее заболевшего возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими.

II. Иные тяжелые болезни

Туберкулез

2. Прогрессирующий двусторонний туберкулез легких с явлениями дыхательной недостаточности III степени:
кавернозный туберкулез легких;
фиброзно-кавернозный туберкулез легких;
казеозная пневмония;
диссеминированный туберкулез легких;
инфильтративный деструктивный туберкулез легких;
цирротический туберкулез легких.
3. Хроническая тотальная и субтотальная эмпиема плевры с явлениями дыхательной недостаточности III степени.
4. Прогрессирующий деструктивный туберкулез позвоночника, крупных костей и суставов со стойким нарушением функции, осложненный амилоидозом внутренних органов.
5. Двусторонний туберкулез почек с развитием хронической почечной недостаточности в терминальной стадии либо требующей проведения регулярной экстракорпоральной детоксикации.
6. Туберкулез органов брюшной полости с тотальным поражением висцеральной и париетальной брюшины со спаечным процессом и нарушением проходимости кишечника с явлениями кахексии.

Новообразования

7. Злокачественные новообразования независимо от их локализации 4-й клинической группы (при наличии отдаленных метастазов или в предтерминальном состоянии).
Злокачественные новообразования независимо от их локализации 2-й клинической группы, подлежащие лечению (оперативное лечение, лучевая терапия, химиотерапия и т.д.) в стационарных условиях медицинской организации.
Клинический диагноз должен быть подтвержден гистологическим исследованием первичной опухоли или метастатического очага.
8. Злокачественные новообразования лимфоидной, кроветворной                                и родственных им тканей (диагноз должен быть подтвержден морфологическим исследованием крови и (или) костного мозга, биоптата опухолевого образования или лимфоузла):
8.1. Острый лейкоз: все варианты в развернутой форме, рецидиве процесса, стадии декомпенсации.
8.2. Миелодиспластический синдром: все варианты в стадии декомпенсации                     и бластной трансформации процесса.
8.3. Миелопролиферативные опухоли:
хронический миелолейкоз в стадии бластной трансформации, осложненный гиперлейкоцитозом, панцитопенией, геморрагическим синдромом;
эритремия в стадии бластной трансформации, осложненная повторными тромбозами крупных сосудов, кровотечениями и кровоизлияниями;
сублейкимический миелоз, осложненный гемолитической анемией, глубокой тромбоцитопенией, массивной спленомегалией;
хронический моноцитарный лейкоз в стадии бластной трансформации.
8.4. Лимфома Ходжкина (болезнь Ходжкина) при наличии распространенных стадий с поражением экстранодальных областей.
8.5. Агрессивные лимфомы высокой степени злокачественности при наличии распространенных стадий при прогрессировании процесса.
8.6. Хронический лимфолейкоз при наличии быстропрогрессирующих вариантов и злокачественной трансформации процесса, осложненный анемией, тромбоцитопенией и рецидивирующими инфекциями.
8.7. Множественная миелома, осложненная почечной недостаточностью либо остеодеструктивными процессами (патологическими переломами позвоночника; длинных трубчатых костей).



Болезни эндокринной системы

9. Тяжелые формы сахарного диабета при наличии осложнений и стойких нарушений функций организма, приводящих к значительному ограничению жизнедеятельности и требующих длительного лечения в условиях специализированного стационара медицинской организации.
10. Тяжелые формы болезней щитовидной железы (при невозможности                    их хирургической коррекции) и других эндокринных желез при наличии осложнений и стойких нарушений функций организма, приводящих                                     к значительному ограничению жизнедеятельности и требующих длительного лечения в условиях специализированного стационара медицинской организации.
11. Опухоли гипофиза и гипоталамуса с необратимыми и выраженными неврологическими нарушениями и психическими расстройствами.

Болезни нервной системы и органов чувств

12. Тяжелые формы атрофических и дегенеративных болезней нервной системы с прогрессирующим течением, со стойкими нарушениями двигательных, чувствительных и вегетативно-трофических функций, приводящими                                    к значительному ограничению жизнедеятельности и требующими длительного лечения в условиях специализированного стационара медицинской организации.
13. Болезни нервно-мышечного синапса и мышц с прогрессирующим течением, а также паралитические синдромы, сопровождающиеся стойкими нарушениями двигательных функций, приводящими к значительному ограничению жизнедеятельности и требующими длительного лечения в условиях специализированного стационара медицинской организации.

Болезни органов кровообращения

14. Болезни сердца с недостаточностью кровообращения III степени, требующие длительного лечения в стационарных условиях медицинской организации.
15. Гипертензивная (гипертоническая) болезнь с недостаточностью кровообращения III степени, требующая длительного лечения в стационарных условиях медицинской организации:
при наличии осложнений и стойких нарушений функций организма, приводящих к значительному ограничению жизнедеятельности;
с повторным инфарктом миокарда со стойкими нарушениями ритма                  и проводимости и прогрессирующей недостаточностью кровообращения;
с хронической почечной недостаточностью в терминальной стадии.
16. Кардиомиопатия (застойная, гипертрофическая и рестриктивная)                со стойкими нарушениями ритма, тромбоэмболией или недостаточностью кровообращения III степени, требующая длительного лечения в стационарных условиях медицинской организации.
17. Болезни артерий с поражением магистральных и периферических сосудов с клинической и патоморфологической картиной острой или хронической артериальной недостаточности IV степени (гангренозно-некротических изменений) на уровне кистей рук или стоп, требующие длительного лечения в стационарных условиях медицинской организации.

Болезни органов дыхания

18. Хронические неспецифические заболевания легких с диффузным пневмосклерозом, эмфиземой легких, хроническим легочным сердцем в стадии декомпенсации, дыхательной недостаточностью III степени.
Болезни органов пищеварения

19. Заболевания кишечника и других органов пищеварения в стадии кахексии с выраженным синдромом нарушения всасывания.
20. Циррозы печени различной этиологии в стадии декомпенсации                             с гиперспленизмом, портальной гипертензией, печеночной недостаточностью                   III степени, требующие длительного лечения в стационарных условиях медицинской организации.

Болезни мочевыводящей системы

21. Болезни почек и мочевыводящих путей с хронической почечной недостаточностью в терминальной стадии, либо требующей проведения регулярной экстракорпоральной детоксикации.

Болезни костно-мышечной системы и соединительной ткани

22. Болезни костно-мышечной системы и соединительной ткани тяжелого прогрессирующего течения с выраженными и стойкими нарушениями функции органов и систем, требующие длительного лечения в стационарных условиях медицинской организации.




Прочие заболевания и состояния

23. Болезни, обусловленные инфицированием вирусом иммунодефицита человека, протекающие в виде генерализованных инфекций или поражения центральной нервной системы или злокачественного новообразования, на фоне проводимого высокоактивного антиретровирусного лечения.
24. Острая и хроническая лучевая болезнь IV степени.
25. Нарушения здоровья со стойким расстройством функций организма, обусловленное заболеваниями, последствиями травм или дефектами при которых имеются ограничение жизнедеятельности и необходимость в мерах социальной защиты, при условии, что лицо в установленном порядке признано инвалидом первой группы и нуждается в постоянной помощи и (или) надзоре других лиц.
http://regulation.gov.ru/projects/List/ … #npa=20780

В свердловских тюремных больницах умерли 73 осужденных
Александр Пахомов

21 Сентября 2017

В 2016 году в медучреждениях Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) по Свердловской области скончались 73 тяжелобольных осужденных, представленных к освобождению. Основной причиной этого стало недостаточное финансирование медицинской помощи, считают члены Общественной палаты РФ (ОП). В управлении ФСИН по Свердловской области с этими выводами не согласны.

Об этом рассказали председатель Комиссии по безопасности и взаимодействию с Общественной наблюдательной комиссией (ОНК) Мария Каннабих и зампредседателя комиссии Владимир Винницкий во время встречи с заместителем директора ФСИН России Анатолием Рудым.

«Поводом обсудить проблему стали результаты проверки больниц при исправительных учреждениях членами региональной ОНК. Смертность от заболеваний там остается высокой. Только количество тяжелобольных умерших осужденных, представленных к освобождению, в 2016 году составило 73 человека. Иные статистические данные не раскрываются. Основная причина – недостаток финансирования на оказание квалифицированной медицинской помощи. В медучреждениях не хватает лекарств, специалистов, здания находятся в аварийном состоянии», – сообщает сайт Общественной палаты Свердловской области.

По мнению представителей профильных некоммерческих организаций (НКО), частично проблему можно было бы решить, предоставив территориальным органам ФСИН право использовать средства, полученные от производственно-хозяйственной деятельности исправительных учреждений. Однако решить проблему полностью может только строительство в Свердловской области многопрофильного медучреждения для обслуживания осужденных.

«В ходе беседы мы нашли понимание и поддержку со стороны замдиректора ФСИН России. Учитывая, что по настоящий момент руководитель ГУФСИН по Свердловской области не утвержден, окончательное решение по строительству многофункционального комплекса будет принято позже, после назначения начальника главка», – прокомментировал итоги встречи Винницкий.

Однако в самом ГУФСИН по Свердловской области не согласны с данными, которые приводит Общественная палата. Во-первых, в ГУФСИН отметили, что количество скончавшихся осужденных, представленных к освобождению по состоянию здоровья, в 2016 году составило 68 человек. «Данный показатель обусловлен наличием у осужденных двух и более заболеваний в крайне тяжелой стадии…, а так же в связи с минимальным сроком рассмотрения судами в 1 месяц материалов по освобождению данной категории лиц», - отметили в ГУФСИН.

В целом, по данным ведомства, смертность от всех причин в свердловском ГУФСИН снизилась на 10% «и этот показатель ниже на порядок, чем смертность граждан в Свердловской области».

В ноябре 2016 года правозащитная организация «Зона права» представила доклад о состоянии тюремной медицины. Основными проблемами были названы недофинансирование, дефицит специалистов и поздняя диагностика заболеваний. По данным правозащитников, в системе ФСИН в 2015 году скончались 3 977 человек. Выход авторы доклада видят в переподчинении медицинской службы ФСИН Минздраву, чтобы врачи в местах заключения были независимы от руководства колонии и могли более эффективно отстаивать права своих пациентов.
https://vademec.ru/news/2017/09/20/iz-z … zhdennykh/